Янус, услышав этот вопрос, очень долго смеялся, а Аллегри корчила страшные рожи, всем своим видом намекая, что я невероятный остолоп. И вскоре я понял, что она абсолютно права. Отсмеявшись, древний бог неожиданно ухмыльнулся своей молодой рожей:

— Какая сторона главная? А это смотря с какой стороны посмотреть, — и вывернул меня наизнанку.

Хохмач, блин!

Я и рад был бы ответить ему, что главная — та, которая может говорить и двигаться, но было абсолютно очевидно, что таким ответом я лишь ввяжусь в бессмысленный и бесконечный спор. Да и противоположным ответом, в общем-то, тоже. Древний бог находился в идеальной позиции для того, чтобы всласть поглумиться надо мной. В конце концов, обе «стороны» «меня» можно было назвать главными и важными.

Внешняя позволяла двигаться, добиваться целей, жить и творить. Внутренняя формировала личность, желания и те самые цели. Нельзя было утверждать, что какая-то из них была важнее другой. И, какой ответ я бы ни дал, у бога всегда нашлись бы контраргументы.

Впрочем, с тем, чтобы ответить, у меня имелись определённые проблемы.

— Бульк.

Возможно, это даже к лучшему? У меня есть законная причина не отвечать и избежать усугубления ситуации.

— Бульк.

Вот только перспектива продолжать своё существование в качестве лужи меня как-то не радовала.

— Бульк-бульк!

Мало того, что я не мог двигаться, так ещё и весь спектр чувств и ощущений сильно изменился. Картинку окружающего мира словно засунули в безумный фильтр, превращающий всё вокруг в картину Дали и искажающий цвета. Бесчисленные двери, от края до края заполнявшие обитель Януса, выглядели так, словно явились из плотницкого кошмара. Потёкшие, разломленные, закрученные крендельком, что-то жующие — иногда жевали соседнюю дверь.

Звук голосов щекотал поверхность моего нового «тела» острыми покалываниями, а чужие эмоции ощущались густо и чётко, словно нечто физическое. И я не мог сказать, что это доставляет мне хоть какое-то удовольствие. Раздражение, постоянно изливаемое старой стороной Януса, ощущалось настолько неприятно-липким, что мне казалось, что меня вот-вот вырвет. При том, что я был лужей.

Видел ли кто-нибудь хоть раз блюющую лужу?

Хм. А не давало ли это некоторый перевес на чашу весов с аргументами в пользу внешней стороны? Уже второй раз за достаточно короткий срок я сталкивался с осознанием того, что постулат «Мыслю — значит, существую» если не ошибочен, то явно довольно циничен. Вот взять, например, меня. Я сейчас мыслю? Мыслю. Значит, существую? Бесспорно. Но не более того! В данной ситуации это следовало читать как «прозябаю», так как ничего больше, кроме как быть лужей, я сейчас не мог. Следовательно, не мог и назвать это состояние «жизнью».

Выходило, что сторона, позволяющая полноценно жить, имела преимущество в споре о важности, но… Стоп, зачем я вообще об этом задумываюсь? Раскукожь меня обратно! Я всё понял и осознал!

— Бульк-бульк-бульк-бульк!

— Легри, что пытается пробулькать твой юнец? — спросил богиню молодой Янус.

— Один юнец называет другого юнца юнцом. Хапмф! Отличная шутка! — фыркнул старый Янус, повернувшись к Аллегри своей стороной.

— Старпёров не спрашивали! — отозвался молодой, занимая его место.

Между прочим, моей вины во всём произошедшем было не так уж много! Янус собственными стараниями создал всю эту ситуацию, развязав сам с собой спор о старшинстве! А я… Ну, мне и правда стоило держать язык за зубами, но в тот момент я влез в него чуть ли не машинально.

— Ты кого старпёром кличешь, сопляк? Моя сторона родилась раньше твоей!

— Только из-за того, что у твоей рожи борода есть, ещё не значит, что она старше!

— Да что ты!..

Карусель пошла на новый круг.

Почему карусель? Потому что двуликий бог обязательно поворачивался к собеседникам той стороной, которая говорила в данный момент. И делал это всегда столь стремительно, что в глазах начинало мельтешить, если Янус бросал поочерёдно несколько коротких фраз. Интересно даже, а к кому он поворачивается, когда говорит сам с собой в гордом одиночестве? Выворачивается вовнутрь, чтобы поговорить лицом к лицу?

…Бррр!

На поверхности моей лужи лопнула стайка мелких пузырьков.

Кудрявый седой старик с массивной бородой и кустистыми бровями, и вихрастый юнец, практически подросток лицом. Знакомьтесь, великий и ужасный Двуликий Янус. Некогда высший бог древнеримского пантеона, впоследствии передавший свой пост Юпитеру. И после столь близкого знакомства мне начало казаться, что сделал он это по весьма простой причине — договориться с самим собой ему было сложновато, что явно сказывалось на эффективности правления пантеоном.

— Бульк!

— Дядя Янус, — окликнула входящего в запал двубога Аллегри.