– Не может быть!

Это был мой прошлый мир. Массовая ложь, ежегодно ухудшающееся качество продуктов, изломанная коррупцией инфраструктура. Лень – двигатель прогресса, но кто сказал, что находиться у власти не тяжело? Упрощают, оптимизируют и совершенствуют всё, включая взятки, откаты, пути вывода неправедно нажитого. Цифровые деньги, не обеспеченные совершенно ничем, смотрятся вполне нормально на фоне бумаги, давным-давно обеспеченной лишь пустотой и угрозами войны. Монетизированное уважение и страх. Пестициды и бустеры роста, превращающие овощи в безвкусные, но хранящиеся неделями при комнатной температуре товары…

Автоматроны благополучно выкарабкались из пещеры, а вслед за ними я вывел и «Раттенвенрихтера», в потрохах которого сидел «Паладин». Машины чувствовали себя отлично, демонстрируя слегка припорошенную серой пещерной пылью боеготовность. Оставив их и Рейко, я отправился в ближайший заброшенный хабитат за дрезиной и грузовой платформой. Пока бегал за ними, у моей женушки, переваривавшей разговор, назрело еще несколько вопросов.

Не только их, но и уверенности, что миру, в котором я жил раньше, тоже вскоре пришёл каюк. Отсутствие ответственности и стабильности, по уверенному мнению японки, рано или поздно должно было аукнуться столь сложной и фрагментированной цивилизации.

– Почти все из нас жили в своих маленьких и относительно уютных раковинах, - рассказывал я, контролируя заход боевых автоматронов на платформу, - В моей стране, в моей России, большинство, кому хватило сил, энергии и удачи хоть немного хорошо устроиться в жизни, тут же замыкалось в ней, понимаешь? Мы слепо жили, зажмурившись, по-детски желая, что чтобы то, что есть, длилось как можно дольше.

– Почему? – с любопытством пучила глаза японка, - Вы же были… демократами? Там наоборот нужно кричать, когда все плохо и кричать, чтобы было лучше? Всегда кричать? У нас американцы, те, которые были в Токио, очень любили орать!

– Мы перестали воспринимать близких своих, - подумав, ответил я, запуская дрезину, - Совсем. Этому были виной устройства, позволявшие в любое время связаться и переговорить со своими людьми. Знаешь, маленькие такие черные плитки, представляющие из себя экраны. Вроде радиосвязи, но в тысячу раз удобнее и с собой. Имея подобное, тебе не нужно общаться с теми, кто не слишком-то и приятен, хоть и живет поблизости. Всегда есть куда более интересный собеседник. Можно сказать, мы потеряли связь друг с другом. Сочувствие. Эмпатию. Сопереживание. Разучились подпускать к себе посторонних.

– Именно поэтому ты… столько убиваешь? – нехотя, но задала вопрос Рейко.

– Нет, - мотнул я головой, позволяя слабому ветерку получше растрепать мои волосы. Дрезина тащила платформу, груженую кучей техники, с большой натугой и скрипом, эксперимент с ней можно было сворачивать. Пора было нам двоим залезать в «Крысобой» и запрягать его вместо тихоходной дрезины, но мне хотелось договорить. Аккуратно обняв за плечи жену, я проговорил ей на ухо, - Это не жестокость. Это перестраховка. А теперь нам пора в СЭД. Продолжим разговор позже.

– Эй, я еще столько всего хочу узнать! – надула губы девушка, - Мы что, не сможем поговорить в капсуле?

– А ты уже забыла, что с нами было тогда во время охоты на миазменника? – удивлённо вздёрнул я бровь, вызывая репликой обширное покраснение всей супруги, - Только на этот раз у нас на остановки времени нет.

Волшебство. Никто кроме инквизиторов не умел эффективно бороться с магами. Обычные люди, даже аристократы, много сотен лет понятия не имели, что может ожидать от колдунов, как их вычислить, как уничтожить. Могли только ватиканцы, которых и так оставалось мало. Проекции трех богов мы уничтожили, а судя по тому, что я видел за время погони, их если и было больше пяти изначально, то остальные остались незамеченными. Скорее всего, мы предоставили обороняющимся войскам, пойманным на марше, жирный и солидный шанс. Сложно рассчитывать действия существ, чьи силы и возможности за пределами как моих, так и общих знаний, но из того, что я видел в Европе и в Японии, можно было уверенно судить, что подкрепление в виде новых проекций не может появиться внезапно. Ему, этому подкреплению, как минимум нужно было время добраться до поля боя. После того, как они получат сигнал о поражении.

Теперь в капсуле «Паладина» было настолько тесно, что ни о каких фривольностях мы оба думать не могли. Оба, я и Рейко, до сих пор были растущими организмами, а со времен охоты на «пожирателя городов» прошло немало времени. Увеличившийся бюст супруги, моё набравшее мускульную массу телосложение, всё это заставило нас принять в капсуле боевого СЭД-а достаточно своеобразное положение, попутно заставив распрощаться с мечтами о новом чувственном приключении в настолько тесном месте. Высказав накопившееся на душе, Рейко, обняв мои ноги, самым бессовестным образом провалилась в сон, забыв о тех вопросах, что не давали ей покоя ранее. Вздохнув, я погладил супругу по голове, а затем, нацепив шлем, принялся управлять обоими сопряженными частями боевой платформы, запрягая её в качестве тяглового ослика для платформы с «Григориями».

Если даже мы не успеем, если даже одна из сторон победила (или умудрилась отбиться), то я всё равно успею нагнать и передать автоматронов инквизиторам. Шесть самоходных «вулканов» — это сила, о которой они сейчас могут только мечтать. А в обратном случае, если их разгромили, совокупной мощи в моем распоряжении вполне хватит, чтобы отбиться. По крайней мере, удрать, пока русские автоматроны держат оборону. А попасть по удирающему «Паладину» … сложно. Имею нужный опыт.

Истошно загудели ЭДАС-ы внешней оболочки, порожденной для «Паладина» сумрачным германским гением, и мой микропоезд тронулся в недалекий путь. Рейко мирно сопела, забывшись во сне, а я думал, заставляя огромный механизм тащить вдаль другие механизмы. Попутно пытаясь ответить самому себе на один вопрос.