Немец вновь начал брызгать слюной, священник закрыл глаза.

— Я… — попытался сказать падре, как офицер вновь ударил его — на это раз по левой щеке.

— Несанкционированное собрание! — продолжал злой человек на ломанном французском языке. — Делакруа, ты меня разочаровал! Падре, ты не предупредил меня об этом собрании. Это вопиющее нарушение всех мыслимых норм и правил!

— Я предупре… — не успел договорить священник, как его опять со всей силой и ненавистью ударили перчаткой.

— ЗАТКНИСЬ! — вновь удар. — Свинья! Я еще не закончил. Не смей меня перебивать! — сквозь оскал. — И я еще не разобрался, что случилось с моим предшественником. И уверен, падре, — со всей силой офицер ткнул пальцем в грудь священнослужителя. — Я уверен, что это твоих рук дело и твоих свиней. Недолюди! Особи! Мясо!

После чего эсэсовец плюнул на пол перед собравшимися людьми.

— Полковник был добр с вами и поплатился смертью. Пригрели повстанцев?

— Нет, что вы. Нет!

— Заткнись! Я уверен, что ты это сделал специально, собрав это несанкционированное собрание. И…

— Это повстанцы, не мы. Я же Вам говорил, что… — попытался объяснить священнослужитель.

Офицер на этот раз ударил его в живот. Делакруа согнулся, от боли закрыв глаза.

— НЕ СМЕЙ ПЕРЕБИВАТЬ МЕНЯ, СОБАКА! — прокричал немец, выплескивая пену. — Собачья гниль! Кусок дерьма!

После он толкнул падре ногой. Священник упал на плечо и тихо застонал, схватившись за него.

Эсэсовец скомандовал что-то неразборчивое своим солдатам. Делакруа в тот же момент подняли на ноги.

— Да, но… — попытался что-то сказать священнослужитель, как вдруг резкая боль в плече отвлекла его от мысли.

На мокром лице эсэсовца вновь проявился оскал. Он со всей силой толкнул Делакруа опять на пол. И начал злобно бить его ногами.

— Мразь! СОБАКА! — наносил удары офицер. — Schwein! СВИНЬЯ! Я приказал заткнуться! ЗАТКНИСЬ! Собачья гниль! Кусок дерьма!

Немец резко остановился, расслабив лицо, и бросил взгляд на напуганных людей. После он спокойно снял фуражку, сверкая своими белыми волосами, и поправил прическу. Улыбнувшись во все лицо, офицер глубоко вздохнул, не отводя взгляда от напуганной толпы. Надевая головной убор, он плюнул в лицо своей жертвы.

— Bringt ihn zum hof! — отдал приказ немецкий офицер. — Zur wand! — оскалив улыбку.

Тут же подбежали несколько солдат и подхватили Делакруа. На полу блеснула кровь. Остальные солдаты еще оставались на позиции.

— Люблю делать такие безумные сценки! После них недолюдям становится страшно, — улыбался эсесовец. — А когда недочеловеку страшно, он делает все, чтоб ему скажут. Потому, как это существо начинает смекать, что если оно не станет исполнять требования, его будет ждать участь куда страшнее. Один минус, туфли нужно опять полировать. Но, я уверен, здесь найдется существо, которое мастерски владеет языком для полировки обуви.

— За что Вы его? — сказал один человек из толпы. — Он пожилой человек. Что он вам сделал?

— Was? — обернулся офицер с полным безразличием на лице.

Человек, задавший вопрос, тут же был пойман взглядом немца. В ужасе он выкатил глаза от страха. Люди, кто окружали его, тут же разошлись в стороны. Эсэсовец подошел ближе и расстегнул кобуру с пистолетом.

— Смельчак! — усмехнулся главный. — Люблю таких…

После он достал свой парабеллум и, направив пистолет в сторону храбреца, нажал на курок. Несколько капель крови окропили лоб офицеру. Человек упал на деревянный пол с пулевым отверстием вместо правого глаза.

— Люблю таких казнить! — усмехнулся убийца. — Особенно, когда перед лицом смерти смелость пропадает, — сквозь смех.

Солдаты подхватили хохот и стали смеяться вместе с начальством, сжимая автоматы в своих руках.

— А если еще кто-то будет сопро… — запнулся офицер и сплюнул кровь убиенного на пол. — Фу, мерзость! Надо было так близко не подходить. Ладно. Если еще кто-то будет сопротивляться, — повторил он с улыбкой на лице, — СТАНЕТ ZUR WAND… К СТЕНКЕ! — прокричал главный, убирая пистолет в кобуру. — Эльзас и Лотарингия — это только начало для Франции. „Новый порядок“ будет распространяться по всей Европе, — сказал эсэсовец со всей серьезностью в голосе. — Так что разминайте колени, ибо ваш удел ползать по земле! Нечисть!

Достав платок, он исподлобья взглянул на людей и начал вытирать окровавленное лицо. Сплевывая кровь, мужчина с особым наслаждением наблюдал за напуганной толпой. Ему нравилось это напряжение, страх, который был посеян. Эсесовец был в экстазе.

— Боже, Боже, Боже! — донесся голос.

Из толпы выскочил еще один смельчак. В его руке сверкнуло что-то металлическое. В глазах отражался страх, руки тряслись, но ноги, хоть и неуверенно, шагали в сторону офицера. Немец одним движением руки вновь выхватил пистолет и выстрелил в грудь человека. Тот закричал от боли, падая на пол. Подобие ножа выскользнуло из руки храбреца, и провалился сквозь щель в половице. Эсэсовец вновь сплюнул на пол и подошел к своей новой жертве. Раненый продолжал кривить лицо от боли.