Мы обрадовались страшно. Реально, целое лето впереди — дома, что ли, сидеть? А тут взрослая жизнь, общежитие, минимум родительского контроля. И главное — вирт! До восьми часов в день! Позаписались все, конечно. Я ещё, дурак, понтануться захотел, выбрал спинозавра — знаешь, самый здоровый из хищных, до восемнадцати тонн.

— Это такой, с парусом на спине?

— Ага. Морда ещё у него не такая, как у тираннозавра, а более длинная и узкая, на крокодилью смахивает. Ой, бли-и-ин… И деканша такая: а чего тянуть? Сейчас кофе-брейк, и сразу пробный выход. Я этот кофе еле высидел, как на иголках. И пошли мы в вирт.

— Тоже с корабля на бал.

— Ага. Как ты помнишь, мы ещё почти полтора года будем заходить в вирт не через лифт, а через капсулу — моделирование реальности!

И вот прогружаюсь я в локацию и понимаю, что у меня — то есть у моего персонажа — внезапно просело зрение. Всё вокруг сделалось мутным, как в тумане. Что-то такое беловато-серое. И тесно мне, понимаешь? А впереди вроде как зелёное пятнышко. Я туда давай дёргаться. Испугался, думал — заглючило систему или что… По итогу вывалился. Из яйца.

— Опа!

— А я-то как обрадовался! Мегахищник — убиватор! Трепещите, как любят говорить некоторые граждане, особенно в тёмных локациях. Потому что кому может угрожать такая шмакадявка — вообще было непонятно. Вес у меня был… килограмма полтора, наверное. Может, два. От силы. Но ощущения — нечеловеческие, буквально. Я не знаю, как они это делают, но вкусы, цвета, запахи — всё другое. Мир в локации — не как мы видим его на экскурсии, а именно как его воспринимал я в этой шкурке — был преимущественно зелёным. В разных оттенках. Ярко-зелёные листья. Тёмно-зелёные стволы. Зелёно-коричневая земля.

— А небо? Тоже зелёное?

— Небо я вообще не видел. Шею неудобно было выворачивать. И вообще, привычный центр тяжести смещён, ноги другие, я ходил-то поначалу еле-еле, какое там небо… Зато, Сёмыч, были запахи. Такими струящимися шлейфами. Чудесная штука эти запахи, хотя в человеческие понятия перевести сложно. Это как ещё одна картинка поверх другой. Как наслоение, только ту, дальнюю, ты всё равно продолжаешь видеть, она не перекрывается.

— Это как фактура и температура? — предположил Петька, — прикасаясь, я чувствую, что стол тёплый и одновременно гладкий. Два канала восприятия, не мешают друг другу.

— Да, близко. Ну, слушай дальше. Это сочетание картинки из глаз и запахов такое… Временами аж кислотно-яркое. И запахи сразу были как бы говорящие. Были белые — это сразу понятно, что фигня, не стоящая внимания. Какие-то грибы, летающие прозрачные насекомые…

— Так ты же хищный? Мелкие хищники, вроде, насекомых едят?

— Да, но вот конкретно эта летающая мелочь светилась белым. Ещё были жёлтые запахи. Это значит — можно есть. В основном растения. И самое интересное — коричневые и красные. Коричневые — очень питательно, это падаль. А вот красные, — Петька услышал в интонации Дэна явные плотоядные оттенки, было такое впечатление, что сейчас он облизнётся, — вот это вкусно. И чем интенсивней цвет — тем вкуснее. И питательнее. Но про это чуть потом.

А пока, если ты ещё не догадался, меня постигло дикое разочарование. Вокруг дичайших размеров древний лес, а я — такая милипидрюська.

Разочарованием номер два стало то, что маме на нас было со-вер-шенно наплевать.

— Так мама всё-таки была?

— Была-а… Уж не знаю, кладку она охраняла или так рядом топталась. Видела ли она нас вообще в густой траве? Ты понимаешь, когда ты выглядываешь из-за листика, а рядом вот эта НОГА, а ты размером с палец — причём не с длину пальца! С толщину!

— Ни фига себе!

— Да ты чё! Я думаю: щас она с ноги на ногу переступит — и хана мне! Она просто меня не заметит!

— А ты что, один был?

— Да нет, в гнезде штук пятнадцать яиц было. Но связи между нами не было, никакого группового чата. Просто кучка динозавриков, все бегают в траве, чего-то пищат. Я вообще не уверен, что это всё игроки были. Может и мобы… И тут я смотрю, со ствола ближайшего дерева спрыгивает… ну буквально крыса. Не современная, естественно, какое-то прото-млекопитающее, но повадками и формой очень похоже. И, короче, прыгает и одного из группы, прямо рядом со мной, кусает, причём прямо в бошку — к-хф, — звук укуса получился такой натуральный, у Петьки аж мурашки по рукам пробежали, — и сразу назад, на дерево. Там типа дупла у неё. А мелкий немного подёргался и помер. Я даже растерялся сперва — нифига на экскурсию уже не походит. Почему-то мы все ждали, что нас как в садике, за ручку будут водить. А тут, пожалуйста, не успели зайти — и такой жестяк…

— Ну да.

— А ноги, повторяю — другие, суставы непривычные, баланс тела не тот. Еле как, короче… Поковыляли мы в подлесок, где трава погуще. И тут, уже мы почти ушли, спрыгивает снова эта крыса и давай жрать. Того, сдохшего.

И вот бежишь ты между этой й-й-й-яркой зеленью, а в башке две мысли. Первая — голод. Вторая — страх. Потому что до меня дошло: в этом лесу каждый, с-с-сука, каждый готов тебя сожрать. Потому что ты самый беспонтовый. Вообще! А автоматический выход через восемь часов, вот тебе натурное выживание!