Подхватив пулемет, я проверил боезапас и рванул обратно. Раскрыл сошки, установил на камень и быстро прицелившись, дал пару коротких очередей. Оставшиеся Шакалы среагировали на новую угрозу, правда, не все.

Он нырнул за камень, а когда высунулся, открыл огонь уже по мне.

— «Ржавчина»!

Ствол тут же заклинило, а Шакал недоуменно глядя на бесполезное оружие, все еще дергал спусковой крючок. Очнулся, бросил ржавый пулемет и потянулся за автоматом убитого мной товарища.

Я дал пару очередей и внезапно срикошетившая пуля, попала в спину Угрю. Тот вскрикнул, выпрямился и словил пулю в голову от Охотника. Тот что был с автоматом, подстрелил в голову противника и в итоге я снова остался один.

Дал еще одну очередь и попал ведь. Идентификатор потемнел.

Кажется, все.

Я поднял пулемет, шагнул в том же направлении. Хотел уже было вернуться к Маргарет, но тут вновь ожила рация, причем голос говорившего был полон боли.

— Хан… Кто-нибудь… Торт мертв, Пинцет тоже. Это Корсар, меня… контузило. Чертов танк… А-ах… Долбит и долбит. Кто-нибудь, помогите! Хан! Кабан?

А ведь я совсем забыл о самой главной миссии, возложенной на меня Охотниками — вывести из строя проклятый танк.

Я бегом рванул вперед, к тому выезду из ущелья, через которое ранее выбралась бронированная машина смерти.

— Да помогите же мне…

Громыхнула пушка, почти без умолку стрекотал пулемет.

Я добежал до склона, полез вверх. И когда добрался до самого верха, столкнулся с израненным Шакалом.

— Пошел на хер отсюда! — прохрипел Рой и вскинул окровавленную руку с пистолетом.

— «Ржавчина»!

Выстрела не последовало.

Рой качнул головой, опустил пистолет, встряхнул его, а затем взглянул на меня и крикнул:

— «Вспышка»!

В меня угодило что-то огненное, не похожее ни на что.

Перед глазами все поплыло, я почти сразу ослеп. Тело обожгло болью, кажется, я горел. Упал на землю, принялся кататься, почти не соображая от боли. Зачем я это делал? Не знаю, мозгу виднее. Но пламя вмиг потухло, хотя боль никуда не ушла.

— Что, тварь, получил? — захрипел Рой.

Я приоткрыл один глаз и понял, что второй ни хрена не видит. Волосы оплавились. Разгрузка, да и почти вся куртка превратились в жженую тряпку. Вся кожа словно горела.

Где-то совсем рядом громыхнула танковая пушка.

Отчетливо услышал хриплый смех Роя. Еще и издевается, тварь.

Было охренеть как больно, но чувство опасности никуда не делось.

Собрав все силы, всю силу воли, я кое-как приподнял пулемет и дал длинную косую очередь, зацепившую Шакала. Его грудь перечеркнула полоса попаданий, одно из которых пришлось в горло, а другое в нижнюю челюсть. Готов!

— Сдохни! — простонал я и отбросил пулемет.

— Да ладно, серьезно, что ли? — пробормотал я. Черт, кажется, лицо тоже обожгло — губы и подбородок как будто не мои. — И чего лог пришел сейчас? Рядом же еще противники!

Совсем рядом снова громыхнула танковая пушка. Рвануло. Земля вздрогнула.

— Черт, да кто-нибудь! Помогите! — взвыл Корсар таким голосом, что я даже не сразу понял, что это он.

Я привстал, поднялся на ноги. Тело, в основном живот и грудь, отозвались такой болью, что я едва кончик языка не откусил.

Сделал несколько шагов вперед и наконец-то увидел машину смерти. Танк застыл посреди поля — одна из гусениц была сбита, причем основательно. Башня была повернута в ту сторону, где предположительно залег сам Охотник. Часть травы там сгорела, но большая часть уцелела — пламя, по какой-то причине, резко ушло влево. И именно там, в траве, между камней, залег Корсар. Судя по его идентификатору, его изрядно потрепало — камни выглядели так, словно пережили авиа налет. Да и количество воронок поблизости говорило о том, что танкисты не нашли ничего лучше, как стрелять из 120 миллиметровой пушки по одиноко залегшему за ними человеку. Дебилы, что ли?