– Молоденькая совсем, – проворчал я, приблизившись к пострадавшей. Продолжая целиться из игольника в корпус аборигенки, опустился на правое колено и прикоснулся к её шее. Пульс прослеживался, но слабо. Поднял веко – мля! На всю радужку янтарный зрачок. Так и заикой стать можно. Опустил и снова поднял веко – без изменений. – Слушай, Шиц, она жива, но в отключке. На теле повреждений не вижу, причина потери сознания неизвестна.

– Можно вколоть универсальный антидот, он приведёт её в чувство, – сообщил искин и тут же добавил: – Стоимость одной дозы универсального антидота равна одной ампуле фиолетового мутагена. Которого ты еще ни капли не собрал.

– Шиц, ещё раз проявишь подобную меркантильность, и я тебя при первой возможности заменю. Наша вина, что девушка без сознания, а значит, надо помочь. К тому же мы её ездовую животинку прикончили, в корыстных целях.

– Кэп, прижми основание правой ладони к груди некоши. Я поставлю ей укол, – произнёс искин каким-то изменившимся, ворчливым тоном. Ты смотри, недовольство своё выказывает!

– Так? – я тут же выполнил просьбу, перебросив оружие в левую руку.

– Да. Готово!

Секунда ожидания, и я почувствовал, как тело синей аборигенки вздрогнуло. А в следующий миг меня крепко ухватили за предплечье двумя руками, и я встретился с совершенно необычными, огромными глазами, полными ужаса.

– Моисиси! Моисиси! – пролепетала синяя красотка умоляющим голосом.

– Да-да, твои, твои, – я убрал ладонь с груди девушки. – Успокойся, всё хорошо. Я тебя спас.

– «Аурум»? – немного успокоившись, но по-прежнему с тревогой спросила пострадавшая. – Моисиси тискала?

– А вот наговаривать на меня не надо, ничего я не тискал! – возмутился я. – Наоборот, спас тебя. Понимаешь?

– Поругана вчести?

– Да не покушался я на твою честь!

– Я плохо говорить ваш язык, – синекожая наконец отпустила мою руку и заговорила более понятно. – Ты вольни, заклющёни? Давно в Эмао?

– Второй день, ага, – зачем-то соврал я, но тут же добавил чистую правду: – Заключённый я. Встать на ноги сможешь?

Бум – девушка хлопнула ладонью себе по лбу и поморщилась.

– Мало нехорошо.

– Голова болит? – до меня наконец дошло. – Ты головой ударилась и потеряла сознание?

– Да! – аборигенка попыталась улыбнуться, показав свои жемчужно-белые зубки. – Мой тиу-тиу испуг, я удариться о дерев.

– Ну, теперь всё хорошо. Давай, помогу тебе подняться, – я протянул ей безоружную руку, по-прежнему готовый в любую секунду прострелить некоши ногу, если она попытается напасть. Хоть искин и предупредил меня, что они неагрессивны, я как-то привык не доверять чужим голосам в своей голове. – Да, совсем забыл. Давай знакомиться, меня зовут Андрей.

– Маньриука, – девушка коснулась ладонью своего лба, затем дотронулась до моего: – Андреук. Аудрэй.

– Буду называть тебя Мария, – кивнул я. – Скажи, Маша, далеко ли отсюда база корпорации. «Аурум», вот! Далеко «Аурум»? Вольные поселения? Заключённые?

– Заключённий, селений плохой чужак – столько малый ночь в пути, – девушка показала мне один палец. – «Аурум», очень бальшой селений, два малый ночь пути, и ещё половина.

Синекожая показала два пальца и одну флангу третьего. Хреново. Топать неизвестно в каком направлении, имея всего два места поблизости. А в вольном поселении может и не обнаружиться картриджей с блокатором.

– Шиц, что скажешь? – обратился я к искину.

– О, я понимать! Голоса в дум-дум! – Мария постучала себе по темечку и добавила: – Чужаки такие смешные, сами себе говорить.

– Спроси некоши, почему она назвала вольных плохими людьми, – наконец подал голос искин. – А то, что база корпорации слишком далеко, может означать только одно – твоя капсула приземлилась на границе исследованных территорий, и это плохо. Ещё уточни, долго ли идти до деревни аборигенов. Запомни, одна малая ночь равняется пяти стандартным суткам.

– Маша, почему ты назвала поселение заключённых плохим? – обратился я к девушке, которая, достав откуда-то деревянный гребень, расчёсывала свои шикарные чёрные волосы.

– Они злой. Убивать наш уно, мужчин, забирать себе кватро, женщин. Эмао скоро разгневаться и убить плохие чужаки. Мы ждать, не вмешиваться.

– Банда ублюдков, значит, – подытожил я. – Мария, а как давно заключённые здесь поселились?

– Прошло уже один длинный и три короткий ночь.

– Приблизительно сорок пять стандартных суток. Большая ночь равна тридцати стандартным суткам, – искин быстро перевёл сказанное синекожей красавицей в понятные мне значения. – Спроси, может ли она указать, в каком направлении находится селение. Нам при любом раскладе нужно идти к заключённым. У них должен быть автоматический установщик картриджей. Такие выдаются группе заключённых, пожелавших основать поселение на фронтире. Неудивительно, что заключённые жестоко обращаются с некоши, корпорации на их недостойное поведение просто некому пожаловаться.

– Красавица, можешь ещё ответить на один вопрос? – вновь обратился я к девушке. Та уже закончила расчёсываться и с помощью гребешка ловко собрала волосы в причёску. – Долго ли идти до твоей деревни.

– Это грокх! Чужакам нельзя знать! Запрет! – синекожая прищурилась и даже отступила на шаг. – Зачем спросил?

– Я спрашиваю, потому что мне тебя еще до дома отвести надо. Ты же безоружна совсем.

– Ой! – девушка прикрыла рот ладошкой. – Я добралась сюда по этой река, на тиу-тиу. Вода безопасно, звери нет. Ты хочешь проводить меня в деревня? Но я не мочь показать дорога. Что делать?