Дуст бросился к кровати, а потом, спохватившись, к пузырьку со спиртом, обеззаразить ладони. Руки его запорхали вокруг жены: ощупывали пульс, проверяли температуру, поправляли трубки, выводящие наружу продукты жизнедеятельности симбионта, аккуратно меняли повязки. Стоило поговорить с женой, ответить на ее слова, но они оба понимали как важно пробуждение в ней аппетита, пусть такого капризного и эфемерного. Есть ей не хотелось уже давно и, бывало, в кризисные дни Дусту приходилось едва ли не пальцами засовывать ей в рот положенную для поддержания жизни порцию пищи.

— А ты помнишь, — первая нарушила заполненное звуками процедур молчание Полина, — помнишь ту поляну, на берегу Камы? Ту, что мы с тобой нашли самые первые, и думали, что она только наша?

Муж не ответил, но приподнял бровь, показывая, что слушает.

— И помнишь, как потом ее разведали другие люди и стали ездить туда отдыхать, жарить шашлыки, пить водку и разбрасывать вокруг мусор? Помнишь, как стало там неуютно, неловко, людно, и как даже ночью приезжали туда парочки, и скоро не пройти стало от брошенных прямо на землю у дверей машины презервативов? И как ты пытался убираться, но они загаживали все снова, а мы с тобой все приходили и приходили туда, пока не стало окончательно противно?

Было это так давно, еще в средней школе, что Дусту пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить. Но он вспомнил, и расплылся в улыбке приятных воспоминаний.

— Каким ты помнишь то место? — жена шевельнулась, стараясь повернуть голову и заглянуть в его лицо.

Улыбка сползла с лица мужа.

— Грязным. Мерзким. Люди портят все, до чего дотягиваются. Они все там загадили собой.

Полина шевельнула пальцами, и Дуст взял ее за руку.

— Любимый, — голос Полины стал умоляюще-просящим, — ты же знаешь, что это не сработает, что это бесполезно, что все зря, и я только мучая тебя. Пожалуйста, любимый. Я не хочу остаться в твоей памяти… Такой. Отпусти меня, отпусти сейчас, пока ты еще помнишь меня прежней.

Пальцы ее вздрогнули и ослабли, а из груди вырвался стон боли. Стонала она теперь редко, только когда терпеть уже становилось невозможно.

Дуст выпустил ее руку из своей и потянулся к ножу. Умелым движением он сковырнул плотную пробку с ближайшего пузырька с зеленой слегка светящейся жидкостью. На нем красовалась надпись 22.46.17, по индексу эксперимента. Вчерашня доза из этой серии, судя по всему, и вызвала у Полины это неожиданное улучшение.

— Я выполню твою просьбу, киска моя, обязательно. Завтра, если тебе не станет лучше.

Он вылил зелье ей в рот и вышел из комнаты. Не прошло и минуты, как он отстучал на передатчике кодированный сигнал: "Мне нужно еще десять человек. Срочно". И тут же получил ответ от Грача: "Завтра выдвигаемся. Приведем четверых. Мужчина. Женщина. Старик. Девчонка".

Сила 3/3

Скорость 2/3

Реакция 1/3

*неизвестно* 1/3

*неизвестно* 1/3

Стойкость 3/3

Жабье кольцо *неизвестно*: Жизнь +1/5(неактивно), Стойкость +1(неактивно), Эффект — неуязвимость от первого урона.

С утра зарядил теплый «грибной» дождь. Уставшая от летней жары зелень умылась, воспряла, потянулась к небу, радуя глаз изумрудным блеском застывших на ее ладонях прозрачных капель. Охотники вынесли на улицу емкости для набора дождевой воды и собрали развешенные сушиться постиранные с вечера вещи.

Босой сидел на крыльце церкви в одной нижней рубахе и штанах, подставляя тело налетающему со степей прохладному ветру и время от времени проглядывающему сквозь тучи солнцу. Несмотря на вчерашнее ранение, он чувствовал себя спокойно и безопасно, что редко бывало во время долгих путешествий.

Все здесь располагало к жизни: уходящая за горизонт холмистая плодородная степь, позволявшая видеть все вокруг и заранее заметить опасность, близость реки и виднеющиеся на горизонте руины мегаполиса.

Босой без труда представил, как в соседней низине вырастает, бревнышко за бревнышком, хлев для коровы и десятка овец, как пристраивается рядом курятник, теплый, старательно замаскированный под древние неаккуратные развалины. Холмы закрывают от ветра, овраги отводят талые и дождевые воды, степь кормит скот сеном, а огородик на задах снабжает запасом овощей. Еще нужна крупа, дрова и множество мелких хозяйственных мелочей… Первое время за ними придется таскаться в соседние поселки, но стоит протоптать дорожку в развалины, изучить повадки тамошних обитателей и начать охотиться — люди сами поедут за редким товаром, предлагая наперебой хоть дрова, хоть крупу, хоть целую телегу.

Мечталось о тихой спокойной жизни редко, но все же мечталось. Босому хотелось когда-нибудь в будущем завести семью, занять один из уцелевших домов в пустой деревне, обустроиться, открыть небольшую лавку, и, глядишь, основать собственной поселок, пускать в который он будет только честных и достойных людей, а еще беспомощных, жаждущих защиты.

У него обязательно будет дом, и, возвращаясь с поля или охоты, он будет видеть, как среди грядок в огороде возится мама, как крутятся возле ее ног внуки, и как выходит во двор женщина, немного уставшая за день, но счастливая. Она вытирает руки о передник и зовет детей ужинать. И может быть, почему бы и нет, у этой женщины лицо Рины?