Я повесил трубку. Судя по недовольному и хриплому голоску девушки, Таю я разбудил.

Принцесса помрачнела, но меня это уже не могло остановить — я целомудренно чмокнул жену в оливковую щечку, глубоко вдохнул и выбрался из-под теплого одеяла и от не менее теплой девушки на ледяной пол избы.

Впрочем, когда я через минуту вышел отлить, я осознал, что в избе было еще пожалуй жарко. На улице дубак был уже такой, что я удивлялся, как моя АРИСТОкратическая струя не замерзает на нём.

День был мрачным, уже рассвело, но над серой гладью Онежского озера висели такие же серые тучи. Дело шло к дождю, а ветер был таким, что я ощутил себя на нём голым скелетом, типа лежавшего в избе Петра Великого.

Впрочем, вид от рыбацкого домика открывался потрясающий — за озером на берегу раскинулась каменистая тундра, домики в деревне казались игрушечными, над Кузирантой возвышалась деревянная колокольня кирхи, а шхеры возле села напоминали какие-то панорамы эпохи викингов.

На причале торчал одинокий Кабаневич, с желтой бородкой и закутавшийся в пальто, обитое мехами.

— Замечательно! — крикнул я ему, пока отливал, — Просто замечательно! Какого лешего вашего босса и его жену-принцессу охраняет один человек, м? Вы там совсем охренели?

Желтобородый в ответ мрачно плюнул на камень под ногами:

— Так холодно, босс. А наёмникам-финнам веры нет. Они же ночью пытались вас убить.

— Не меня, — поправил я Кабаневича, — Убить пытались другого человека. Но не суть. Давай сюда еще пяток твоих родичей. А то мне некомфортно без охраны.

Через двадцать минут я уже покончил с зарядкой и утренней гигиеной, даже окунул свою тушку в ледяные воды Онеги и проплыл метров пятьдесят. После таких процедур, да еще моей первой брачной ночи с новой женой, у меня проснулся зверский аппетит.

На завтрак нам подали вареные яйца, ягоды, мёд и какой-то местный хлеб, в котором травы было больше, чем муки, а еще кофе и морс. Принцесса набросилась на еду не с меньшей страстью, чем я сам, а подали нам завтрак одновременно Анна Киприановна и Павел Павлович — не тот, который Багатур-Буланов, конечно, это было бы уже слишком, а тот, который Кабаневич с фиолетовой бородой.

Я продемонстрировал Кабаневичу экран своего смартфона:

— Вот это список моих трикоинов, которые я ем. Вообще, у меня был суточный запас, но увы — все пропало в битве у Петропавловки, когда я просрал свое старое тело. Сможешь достать? Только оперативно.

— Да, без проблем.

Вот этот парень мне нравился все больше. Рожа у него была слишком мрачной даже для Кабаневича, но делал он всё по красоте.

— Буду очень признателен, — ответил я кабанчику, тот тут же исчез в голубой вспышке.

Анна Киприановна поахала, глядя на скелет Петра Великого, и тоже ушла.

Утолив первый голод, принцесса тем временем перешла вслед за мной в деловой режим и сочла необходимым обкашлять вопросы:

— Что будет с моим братом, Наги…То есть, прости, муж. И, кстати, я теперь тоже, получается, Нагибина?

— Ни в коем случае! — возразил я, набивая рот вареными яйцами и запивая их кофе, — Ты все еще Багатур-Буланова, любовь моя. И при дворе ты будешь вести себя так, как будто ты незамужняя. Не в том смысле, что ты не должна хранить мне верность, конечно же. Это ты как раз делать должна. Клянусь, я убью любого, кто только посмотрит в твою сторону!

— Ох… — принцесса потупила глазки и улыбнулась.

Узнаю старую милую Ладу.

— Я просто должна скрывать наш брак, чтобы никто при дворе не злился от того, что канцлером назначили Нагибину, так? — уточнила принцесса.

— Именно, — подтвердил я, — Умничка. Собственно, запомнить тебе надо две вещи. Во-первых, на троне официально твой брат Павел Павлович Стальной. А не ублюдок из другого мира. Во-вторых, канцлером он назначил свою сестру Багатур-Буланову, а не мою жену Нагибину. Это должно снять все вопросы. Тем более что официально я женат на француженке дю Нор, и попы раскроют твоё инкогнито, лишь когда я их попрошу.

— А когда ты попросишь?

— Когда узурпатор подохнет, вот когда, — сообщил я, вливая в себя горячий кофе, — А может и раньше. В любом случае, самозванец нам сейчас нужен. Если он скопытиться сейчас — власть упадет в руки Алёны Оборотнич, а то и сектантов с их Гностическим Либератором. Меня не устраивают эти варианты. Так что ты должна быть мила с самозванцем. Представь, что этот кусок дерьма — твой братик. Не выступай против него открыто. Но тайно…

— Тайно я должна готовить его свержение, — кивнула принцесса.

— Да. Я же говорил — ты умничка. И это не пустая похвала, жена.

— Так что будет с моим братом, с настоящим Павлом Павловичем? — повторила принцесса свой вопрос.

— Мы его спрячем, — пояснил я.

— Да, но Кабаневичи…

— Я не собираюсь отдавать твоего брата на расправу Кабаневичам, — заверил я принцессу, поглядев ей прямо в глаза, — Он же теперь мой шурин. Что я, убью собственного шурина что ли?

— А когда самозванец падёт…