Кивнув, я открыл документы с моими подъемными.

— Тридцать рублей? — скривился я от цифры. — На месяц?

— А что ты хотел? — удивился Пантелеев. — Пока что ты всего лишь курсант. Как пройдешь обучение, то оклад повысится.

— И намного?

— Тут будет зависеть от твоих оценок по практике. Но минимум пятьдесят рублей при твоем чине корнета ты будешь получать.

— Я поручик, — машинально поправил куратора я.

— Нет, у нас звания более «весомые», чем армейские. Так что твой поручик в бывшем полку — лишь корнет у нас*.

— Но почему тогда не подпоручик?

— Когда обсуждался этот вопрос, приняли кавалерийские звания, привыкай, — хмыкнул Пантелеев.

Покинув кабинет куратора в неоднозначных чувствах, я отправился в банк. Свои подъемные обналичить я мог лишь там. А деньги мне были нужны. План по приобретению хорошего, пусть и не дорогого, костюма никуда не делся. Причем в этот раз я собирался его брать не в лавке, а в ателье. Пусть это дороже и скорее всего на это уйдет как минимум половина моих подъемных, зато никто не заболтает и не всучит втридорога откровенные тряпки. Да и про свой пансион я не забыл. Уже через пару дней он должен будет быть начислен, что закроет на ближайшее время мои финансовые потребности.

Как и ожидалось, из торгового дома «Куликовъ, Буджаковъ и Ко» я вышел с изрядно облегченным кошельком и спустя почти три часа. Зато в сшитом точно по мне костюме из приятной на ощупь ткани и тут же подобранной к ней шляпе. Вышло это удовольствие мне почти в двадцать четыре рубля. И все из-за срочности заказа. Но в таком и на свидание с Лидией мне теперь не стыдно пойти.

Огладив серый пиджак, я довольно улыбнулся и, насвистывая крутившуюся на патефоне в торговом доме мелодию, двинулся к вокзалу. Служебные сапоги были скрыты полами брюк, но в ближайшее время придется разориться еще и на туфли, а то ходить в костюме и сапогах — моветон-с.

Был уже поздний вечер, торговый дом закрылся сразу, как я из него вышел, поэтому мой план купить газету с объявлениями провалился. Но я не отчаялся, а двинул к «своим» мужикам. Наверняка около вокзала если не их, то того вора Сашку замечу. А там уже через них узнаю, где рядом можно угол снять. Рабочих нужно держать рядом с собой, да и проще будет им встречи назначать.

Мне повезло. Еще издали я заметил знакомую мощную фигуру Василия, что стоял рядом с работным домом и ворковал с какой-то девушкой. А может и не ворковал...

— ... да ты совсем Марфа стыд потеряла — сорок копеек просить за всего лишь просмотр твоих прелестей! Да какие там прелести? Тьфу! Даже в ладонь ко мне не поместятся. Да мне и нужно-то лишь проверить — шевельнется чего, али совсем глухо будет.

— Ничего не знаю, — отрезала девица, кутаясь в широкий красный платок.

При взгляде на эту барышню у меня возникла брезгливость. Последняя эмоция — отголоски тела. Это я уже научился различать. Тут Василий заметил мое приближение и отмахнулся от девицы.

— Не стоишь ты сорока копеек. Иди прочь!

Девица фыркнула обиженно, но перечить не стала и быстрым шагом двинулась вдоль улицы. Хорошо назад не оглянулась и меня не заметила.

— Господин, ну что там с этим, — Василий беспомощно указал себе на пах, смотря на меня преданными щенячьими глазами.

— Вскоре лекарь тебя осмотрит, — дал я ему обещание, хотя у самого из головы совсем вылетело. Надо исправляться, но уже завтра. — Василий, мне угол нужно снять. Желательно где-то поблизости. Знаешь места?

— Как не знать, — пожал тот плечами. — Почитай вдоль всей улицы места найдутся. Только дорого здесь. Вокзал близко, вот никто в долгую и не сдает. На день, ну может неделю — и все. И цену ломят такую, куда там жидам с их жадностью!

— А как же ваш дядька Увар?

— Так он городовой, попробуй такому заломи, — махнул рукой детина. — Ну, может, и вам подешевке сдадут, как ваш документ увидят, но ведь вы не хотели, чтобы все знали, что вы жандарм?

— Так и есть, — кивнул я.

— Ну, тогда вам дальше лучше искать, через квартал, а то и два отсель, — тут он обратил внимание на мой костюм, и поменял свое мнение. — Хотя, если деньги у вас водятся, то и здесь можно.

— И сколько здесь за комнату хотят?

— Рубь в день! — рубанул мрачно ладонью Василий.

Я не удержался и присвистнул в удивлении.

— Говорю же — жиды, только на лицо православные.

— Ну хорошо. Покажешь тогда, где подешевле найти можно?

— Отведу, — кивнул Василий.

Пока шли, коротко расспросил его о том, как у них дела. Что Алябьев делает, как ведет себя. Детина простодушно отвечал, что дядька Увар заметно нервничает и даже ходил к Иванам. Об этом ему Акинфей рассказал, с которым полицейский общается ближе всего из их троицы. До чего уж он там договорился, неизвестно, но пока ходит смурной. О своем договоре со мной они никому не обмолвились, а Проньке про отрез ткани сказали, когда передавали, что их просто попросил прохожий. Мол, сам не желает входить, но просит передать. За что им по копейке дал. Это услышал ее муж и отходил девушку так, что та пару часов даже присесть не могла.