Возвращался в казарму Саргон усталым, но довольным. Казалось бы, всего лишь одежда. Ничего не стоящая мелочь, особенно перед угрозой смерти от голода. Однако он лишь сейчас понял, как ему не хватало того душевного комфорта, к которому он привык в прошлом мире. Бытие нищим оборванцем достаточно сильно било по его самолюбию, а сейчас он словно расправил крылья. Не хватало лишь одной малости.

— Помогите, Саргон сошел с ума! — Закричал Кань, вбегая в казарму.

К его удивлению, никто даже не почесался. Большая часть новобранцев как пришла, так и упала на свои шконки и задрыхла. Акургаль пошел отчитываться перед куратором, а Иккагецу, тем временем, промывал рис для будущего ужина. Мешок приволок Камей, а на все вопросы делал таинственный вид, но пара побрякушек на его поясе куда-то пропала. Впрочем, происхождение еды никого не интересовало. По крайней мере, до тех пор, пока никто не предъявлял претензии.

— Ничего нового, — Меланхолично отозвался Ма и с причмокиванием выпил воду из-под риса, — Иди лучше, помоги мне приготовить жратву на всех этих проглотов.

— Почему я должен тебе помогать? — Тут же набычился Кань.

— Чтобы я не насыпал тебе в порцию еды вместо сушеных трав мышиный навоз.

С этим аргументом спорить оказалось трудно, поэтому подросток с преувеличенным вздохом принялся раздувать огонь под котлом.

— Аха-ха, ха-ха, ха-а-а, — Тем временем, виновник небольшого переполоха смеялся от радости и шумно фыркал, пока опрокидывал на себя очередной черпак с ледяной водой. А еще — яростно тер въевшуюся грязь самодельным мылом. Благо, золу с пепелища на Насыпи он успел захватить с собой еще до всей этой катавасии с отражением волны демонов-паразитов, а смешать с небольшим количеством растительного масла из запасов Юлвея (тот пользовался им как натиркой для клинка) не составляло труда.

— Вот теперь я чувствую себя человеком, — Пьяно улыбнулся он двум кашеварящим соратникам. Те повернули к нему чумазые рожи и одновременно скривились, но Саргону было плевать на чужое мнение.

"Теперь хоть не стыдно показаться перед Ба Мяо. Надо будет продумать возможность мытья хотя бы раз в пару дней, благо с водой сейчас проблем куда меньше. После начала кураторства Чжэня лао сянь-шена, ее нам дают без особых вопросов и практически в любых количествах. Просто таскать ее ведрами… Эх, что не сделаешь ради любимой женщины. Разумеется, любимой исключительно в платоническом смысле, мне еще дорога жизнь и собственное достоинство".

Саргон вздохнул. Все это время он как мог откладывал выполнение известной ему проблемы. Ему было банально страшно: вдруг он что-то напортачит с телом Юншэна и тот не сможет очнуться? Или вовсе — умрет? Как тогда быть? Пытаться откатывать назад, убивать себя, переживать допрос еще раз? Стоит признать, в этом цикле ему тупо повезло. Он смог отвлечь внимание, перескочить с опасной темы на просто неприятную.

Играл словами как карточный фокусник, дергал свою мимику по системе Станиславского, вживался в роль и лишь слегка менял свою истинную реакцию. Больше на каком-то кураже и вдохновении, чем от личного мастерства лицедейства. И даже так постоянно лавировал в разговоре на грани фола. Одно неосторожное слово или жест могли обрушить всю картину и отправить его на еще одну попытку в призрачном шансе на успех.

"В любом случае, мне необходимо сначала отдохнуть, восстановить свои силы и так далее. Приниматься за настолько ответственное дело следует на пике своей работоспособности", — Подумал он, и не мог ответить даже самому себе, сколько в таком решении приходилось на долю холодного рацио, а сколько — на преступное малодушие и страх потери.

Медитация ощущалась холодным компрессом на его усталое, исходящее лихорадкой тело. Он не стал пытаться выполнять какую-нибудь из своих модификаций: медитацию в пустоту, с оружием или нечто другое. В этот раз он пытался максимально уйти в себя, как можно четче представить работу собственной духовной системы.

Гонял внутреннюю энергию по всем тонким каналам тела, вытаскивал Ци тонким ручейком из печени, отправлял укреплять связки, лечить микротравмы в мышцах, освежать и наполнять энергией внутренние органы. Пополнял запас в даньтяне, спускал туда свои сомнения, злость на самого себя и другой негатив.

Саргон даже попытался вытащить из тонких каналов налипший на них побочный продукт Ци Нингаль — ту самую плесень или налет, которая осела на стенках эдаким мазутом. Остаточная энергия прилипла к шлакам, токсинам и последствиям генетических ошибок в его меридианах. Убрать их, разумеется, не получилось, однако половинчатая концентрация силы Богини Чанъэ могла потихоньку разъедать ненужные, а то и опасные для здоровья полипы, наросты и вредные элементы.

Даже удалять их полностью, вместе с налипшей на них дрянью. Вот только сам попаданец еще не хотел форсировать свое становление культиватором через очищение. Не время, не место, да и хочется сперва попытать счастье в Дао Меридианов. Поэтому он лишь отметил тот факт, что уже способен на подобное.

"Какое облегчение, что простая Лунная Ци настолько легка в "эксплуатации". Впрочем, это как раз объяснимо. Если та солнечная Ци, которую я впитывал по ночам, являлась лишь отраженным, ослабленным светом далекой звезды, то Лунная еще на порядок ниже. Всего лишь тень от тени. Почти флуктуация. Поэтому ее столь трудно выделить.

Подозреваю, мне в принципе удалось это сделать только из-за собственных невеликих запасов Ци, а также факта того, что я даже не практик. Из культиваторов ее способны ощутить наверняка разве что монстры контроля. Такие, как я — "тусклые", "негорящие", "непрактики" и так далее вообще не могут работать с внешней Ци. По крайней мере, так считается.

Однако такое убогое состояние тоже имеет плюсы. Это как со зрением — при серьезной близорукости очень сложно различить что-то даже в пяти метрах от себя, зато вблизи глаз видит немного больше, чем способен здоровый человек. Правда, этот эффект почти незаметен. Особенно самим владельцем, ведь нужно понимать разницу. С лунной энергией тоже самое.