— Я… — Юншэн мучительно скривился, — Не знаю, — Все же покачал головой он, — Ни разу. Не слы.Шал. О. Восстано.Влении. После. Травмы.

— Хуже ведь не будет?

— Не бу.Дет, — Вынужденно подтвердил он.

— Тогда пройдешь разминочный комплекс, а потом спросим у Чжэня лао сянь-шена, как тебе лучше развиваться.

Глаза фармацевта стали размером с блюдце. Для него фигура Ксина казалась недосягаемой величиной. Эдаким темным властелином местного масштаба, который поставлен в роли карающей длани над душой новобранцев. В целом, Саргон одобрял, и, в какой-то мере, разделял такой подход. Однако, воспитанный совсем в другом мире и обществе, он не мог всерьез проникнуться жесткими сословными традициями местного общества.

Поэтому лез через голову, играл с приличиями на грани фола, пытался переломить ситуацию через колено, демонстрировал раз за разом невозможные для своего социального положения качества, заставлял окружающих признать его. И постепенно ему это удавалось. Причем он даже не задумывался над тем, насколько сильное впечатление оставлял у окружающих. Естественные для него вещи вызывали у остальных восхищение, оторопь, удивление, злобу или зависть. Но никогда — равнодушие.

Вот и куратор начал потихоньку попадать под его влияние. Все такой же строгий и злобный к "смердам" как и в первый свой день, он, мало помалу, начинал оттаивать, прислушиваться к своим подчиненным. Видеть в них пусть не людей, но заготовку под них. Поэтому у Гвардейца Императора вполне реально было униженно выпросить совета. Особенно, если подгадать его в более-менее хорошем настроении. Но никто, кроме Саргона, не видел перед собой таких шансов.

— Ты… Уве.Рен? Тебя не. Накажут? — С беспокойством спросил он.

— Да все будет в порядке. Не съест же он меня, ха-ха. Как говорят аркчжэни, за спрос не ударят в нос!

— Аркчжэни так не говорят, — Просветил его вездесущий Акургаль.

— Вы просто не слышали, господин десятник, — Легко отмахнулся он.

В итоге, Юншэна все-таки привели на тренировку и тот покорно стал повторять движения вслед за Саргоном, что привело остальных членов отряда чуть ли не в священный трепет. Зато Акургаль довольно лыбился и потирал руки. Мужчина явно нацелился пережить свой год и вырвать из рук судьбы спокойную жизнь. По меньшей мере, бытие элитным воином, вместо надзирателя за отрядом смертников и голодранцев.

Саргон честно отработал свой разминочный комплекс ровно по тем лекалам, которые ему показал десятник. Чисто, чтобы показать приятелю. Однако затем он поменял его сообразно со своим прогрессом и "Колодой навыков". Он заметил изменения еще в первых боях второй волны, однако сейчас увидел еще больше отличий. Количество движений выросло чуть ли не вдвое, почти каждое включало в себя напитку Ци определенного участка тела, или циркуляции по извилистым маршрутам всего организма.

Движения казались правильными до медитативности. Он сам не заметил, как провалился в транс, затем достал хлыст и окончательно выпал из реальности. Очнулся часа через полтора — взмокший, обессилевший, но довольный и умиротворенный. Мышцы приятно гудели, по телу разливалась колючая свежесть, даньтянь пульсировал в такт сердцу. Остальные сокомандники только покачали головами на его импровизацию.

Больше всех эмоций выказал Юлвей. Мечник молча подошел к Саргону, нахмурился, сцепил зубы, а потом неожиданно отвесил поклон и процедил:

— Прошу, научи меня также.

"Э? Всмысле? Кто из нас крутой мечник, ты или я? Какого черта?"

— Кажется, Саргон сам не понимает, насколько сильно он продвинулся в боевых навыках, — Хмыкнул подошедший Акургаль. А потом посмотрел в глаза мальчишке и сказал максимально серьезным тоном:

— Поздравляю. Ты только что достиг телесного предела воина. Правда, ума не приложу, как ты это сделал. Если бы не видел своими глазами — ни за что не поверил! Какой-то пацан…

— Так, подождите! Я хочу объяснений! Во-первых, — Он повернулся к все еще стоящему рядом аристократу, — Зачем тебе просить меня об учебе, если ты сильнее? И что значит телесный предел? — Второй вопрос адресовался десятнику.

— Телесный предел — это доступный воину максимум, на который он выходит без прорыва, — Как по писаному оттарабанил Юлвей, — Ты еще растешь, поэтому в будущем можешь еще немного улучшить навыки, но взрывного роста больше не жди. Я не понимаю, откуда у тебя такое развитое тело. Это невозможно ни в тринадцать, ни даже в шестнадцать лет…

— Кхм, — Прервал его десятник, — Твои движения слишком мощные, быстрые и отточенные. Твой стиль еще не завершен, но уже могу сказать точно: ты сильнее меня, Саргон.

Признание Акургаля прошло незамеченным: Юлвей и сам пришел к подобному выводу, а остальные оказались слишком заняты собственными тренировками. Попаданец облегченно вздохнул: ему не хотелось привлекать к себе ЕЩЕ больше внимания, чем он уже сделал.

— Эм, вы уверены?

— Полностью, — Хором ответили они.

— Возвращаясь к твоему вопросу, — Продолжил Юлвей, — Я не уверен, что сильнее тебя сейчас. Я уступаю тебе в телесной силе, а также в его управлении. Не буду спрашивать, где ты так научился использовать внутреннюю энергию… Уверен, твой меридиан печени открылся полностью. И ты достаточно близок к прорыву в обсидиан, чтобы задействовать все резервы. Если у меня и есть какие-то шансы, то лишь за счет мастерства. Но и твое обращение с кнутом тоже не назовешь примитивным.

— Угу, вполне на моем уровне, — Подтвердил десятник, — Причем хлыст гораздо сложнее в освоении. Думаю, ты теперь надолго застынешь на своем теперешнем этапе мастерства.

— И вы так легко об этом говорите… — Подозрительно посмотрел на них Саргон.

— Чем сильнее мои бойцы, тем больше шансов выжить, а я никогда не корчил из себя великого воина, — Легко признал Акургаль. Действительно. Тем более, с утра он сиял, как начищенный медяк и в своем приподнятом настроении мог бы простить даже более серьезный залет, чем попранную гордость. А вот Юлвей скривился — посчитал камнем в свой огород.