Не, ну я же не дебил помогать Кардиналу присылающему за мной своих головорезов. И уж тем более враждебным Эльфам, что даже трупы своих от наших стен отказываются забирать.

Ещё через час, ко мне пожаловал Гвиний. В сопровождении тройки местных аристократов, маг ждал моего решения касавшегося пленных длинноухих. Местные, помня ранешние зверства, учинённые длинноухими, требовали соответствующей для них казни. Маг-целитель так же настаивал на жестокой расправе. И лишь один Дункан, сопровождавший Герцога Адэль Рэ, непривычно для себя сохранял молчания, буквально светясь от радости и восторга.

– Может герой Угрюьм реки поделится с нами частичкой своей радости?
– Искоса взглянув на того, получил растерянный кивок и кровавое признание.

Весь бой Дункан выискивал вражеского генерала. Того самого, чьи сородичи, а может быть и он сам, имели причастность к пыткам его достопочтенного предка. Воин долго и терпеливо искал свою цель. То с башни, то со стены, он постоянно наблюдал за элитным вражеским отрядом, кружившим неподалёку от Угорья. И в итоге, после почти что пяти часов боя он наконец-то дождался. Найдя того самого, разодетого эльфийского "индюка", Дункан оповестив дроу о подходе элитной вражеской группы, встретил Эхельхала как полагается. Вражеский генерал оказался куда сильнее чем предполагал Дункан. Зарубив товарища Горца, родовитый эльфв завалил на землю и самого Дункана, ещё бы немного. Кровный враг отнял бы жизнь старого аристократа, но, подоспевший вовремя Дроу в привычной для себя манере, со спины, обезглавил Эхельхала. После чего, Дункан без стыда и зазрения совести поднял с земли голову эльфийского командира, а затем насадил ту на заранее подготовленную для этого случая пику.

Не знаю, был ли это зловещий бумеранг судьбы, покаравший Лид Эхельхала за прошлые грехи, или ещё какая-то мифическая хрень. Понятно мне было одно, о чести, геройстве и прочей хуйне, здесь вообще никто и никогда не заморачивался. Отыгрываясь на тяжело раненых эльфах, бойцы Угорья вспарывали тем животы, выпускали кишки, а после, злорадствуя наблюдали за муками и криками своих жертв, попутно тягая тех за вывалившиеся органы. Злость Угорьцев, видевших муки и страдания своих братьев не знала границ. Их жестокость, ярость, а вместе с ней и желание в контр атаке втоптать Солумскую мразь в грязь создавало проблемы.

С огромным трудом мне удалось сохранить в живых несколько десятков попавших в плен длинноухих бойцов, прятавшихся в горах трупов своих товарищей.

Все желали им смерти, требовали мести. И сами трусливые Солумские бедолаги, наслушавшиеся и наглядевшиеся на ужасы плена, происходившие вокруг них, могли лишь молиться на быструю и безболезненную смерть. Хотя на них у меня были совершенно другие планы.

Больше тридцати часов, прошло с того момента когда я последний раз спал. Раньше, сидя так долго за компом, без каких либо физических нагрузок, я бы вряд ли смог по настоящему назвать себя уставшим. Но сегодня, всё чувствовалось и выглядело совершенно иначе.

Темнело, на центральной городской площади и за вратами зажглись первый погребальные костры. тележки с убитыми скатывались к нам со всех сторон города. Порой, в обезображенных лицах, и тех ошмётках оставшихся от существа после применения боевой магии, сложно было понять, кто перед тобой. День великой победы закончился, а на смену ему, пришла ночь не менее великой скорби.

Сновавшие по городу сотники и десятники, раздавая тумаки и подзатыльники, из всех сил пытались сдержать своих солдат от пьянства. Вино, и только вино могло заменить их очерствевшим братьям слёзы. Сейчас, глядя на город с всё той же, полюбившейся мне высокой башни, я так же, как обычные бойцы хотел придаться алкоголю и забвению. Голоса, крики, лица раненых и убитых на моих глазах. Отголоски прошлой битвы преследовали меня, мерцали в огнях факелов моих стражников. Блестели в дали многочисленными огоньками эльфийких костров. Нас разделяли далёкие километры, но даже они не могли заглушить крики раненых, и злобные проклятия выживших.

– Видимо наши союзники из святого аббатства задерживаются.
– Тихо, стараясь не отвлекать меня от моих мыслей, прохрипел старый маг-целитель.

– Впереди их ждёт ущелье, отлично подходящее для засады. Наши разведчики пару раз видели отряды эльфов и церкви, патрулировавшие вдоль высоких скал. Скорее всего Кардинал осторожничает, а Эльф тем временем снимает осаду и перебрасывает свои войска обратно к реке.
– Вглядываясь в ночную тьму востока, высказал свои догадки я.

– Смелое заявление.
– Произнесла сестра, а после, дождавшись разрешения произнесла. – С вашего позволения, с моей точки зрения враг так же безъизменно окружает наш город, готовясь дать бой подкреплениям и продолжить свою осаду. Поглядите, вражеских костров вокруг Угорья как звёзд в ночном небе, не счесть. Так как же вы поняли, что он готовится отступить?

Теория сестры имела место быть, но, к счастью, вражеское отступление скорее всего велось не только из-за прибывшего к нам на помощь войска. Ресурс эльфа, его внутренние резервы распределённые вокруг Мятежных городов, позволяли держать резерв на расстоянии дня-трёх пути от Угорья, или той крепости где сейчас бушевала зараза. Так же, существовали легионы эльфов, находящиеся неподалёку. В таких условиях, Эхельхал, и тот служивший ему стратег, о котором говорили пленные эльфы, могли долгое время вести затяжную осаду. Ведь как и говорилось ранее, что человеку год - ушастом неделя. И по началу, в первые дни, враг готовился именно к осаде, но в последующем что-то изменилось в его планах. И причиной этого таинственного "что-то", стали даже далеко не церковники, с их сорок тысяч. Причиной спешки длинноухих стала Крон Элкантра, а вернее, те кто распрощался с жизнями в обмен на магические послания.