— Врагов? — удивленно переспросил я. — Соперников, возможно, но врагов я что-то не помню. Кроме тех, кто уже мертв.

— Я, наверное, не верно выразилась. — тут же пошла на попятную девушка. — Соперники — хорошее слово, хотя и не совсем верное. Говорят, ты не ладишь с княжичем Долгоруким. А еще сильно обидел Машу Холодец, которую со дня на день могут восстановить в фамилии.

— Так же, как и Жарскую. — кивнул я. — Но если Ленка — отличный боевой товарищ и просто честная девушка, не скрывающая своих желаний, то Мальвина — та еще интриганка, развернувшая концерт на пустом месте.

— Как ты ее назвал? — удивленно выгнув тонкие черные брови спросила Инга.

— Интриганка? — ответил я.

— Да нет же… Мальвина? Это же из детской сказки, кажется, из Пиноккио? — переспросила Инга. — Родственника графа Толстого, из младшей ветви.

— Сказка о золотом ключике или Буратино. — ответил я, сообразив, что понятия не имею как здесь дела обстоят с таким знаменитым в моем мире произведением. Ну да, это у меня он Советский писатель… да еще и знаменитый, а тут вполне может быть «каким-то захудалым» родственником графа Толстого.

— Точно-точно, мне что-то подобное читала нянька. Приятно удивлена, я искренен считала, что это произведение для немногочисленных знатоков поздней серебренной эпохи в литературе. — улыбаясь продолжила рассуждать Инга. — И кто же, если не секрет, читал вам эту сказку?

— Сам. — по книжкам с картинками, от которых остался лишь теплый образ. Но не станешь же объяснять это княжне?

— Удивительно. Тем больше, что образ Мальвины… если я верно помню — это же кукла? Фарфоровая кукла с сиреневыми волосами. Она, кажется, еще была влюблена в комедианта или мима? — задумчиво проговорила девушка. — И что же у них общего с Марией? Кроме необычного цвета волос.

— В моем варианте волосы у нее были голубые и была она довольно ветренной девушкой. — объяснил я. — За ее руку боролось сразу трое, главный герой — Буратино, друг и поклонник детства — Пьеро, и верный страж Артемон. А она проживала в уединенном домике, где принимала всех троих.

— Оу… с такой точки зрения я книгу не помню. — чуть порозовевшие щечки Инги говорили, что она в красках представила все происходящее. — И все равно, кроме волос ничего не совпадает. На сколько я знаю именно твоя нынешняя девушка пыталась натравить на тебя парней.

— Нет, она просто сдала это публично и достаточно топорно. Дуэль с Гербом это лишь подтверждает. — хмыкнул я. — А вот Мальвина сделала все так, что ее поклонники напали на меня ночью. Пятеро на одного.

— Есть доказательства что это сделала именно она? — голос княжны почти не изменился, но и без того раскосые глаза сузились, еще больше превратившись в щелочки.

— Нет, конечно, она не на столько глупа, чтобы просить о нападении. Просто хорошо выбрала место и время, где надо поплакать и кому пожаловаться, чтобы воспылавшие ненавистью к черни рыцари в белых плащах не ринулись на защиты дамы сердца. — ухмыляясь ответил я.

— Ночью, пятеро на одного? — понимающе улыбнулась Инга. — Это скорее военная хитрость, направленная против чудовища. Опасного зверя, которого невозможно взять в одиночку.

— Да я прямо страшный дракон, на которого нужно ходить целой ротой. — фыркнул я, не сдержавшись. — В полном доспехе, с длинным копьем и на коне.

— А может ты оборотень, который боится только серебряных пуль? — увлеченно проговорила Инга. — Слышала, что ты остановил две, прямо перед лицом, хотя стрелял в тебя снайпер.

— Не более чем везение. — отмахнулся я, отмечая про себя что девушка за несколько дней сумела проделать впечатляющую аналитическую работу и собрала кучу данных. И сейчас собирает, внимательно ловя каждое мое слово. Вкупе с ее поведением в камере, тем, что она не боялась крови и спокойно реагировала на то, с чего почти взрослый парень обоссался — мое уважение к ней крепло с каждым шагом. Как и чувство опасности, что от нее исходило.

— Конечно везение. — легко согласилась княжна. — Как и то, что те пятеро, напавших на тебя, были избиты, а после — отчислены с ускоренного факультета. На сколько я знаю — их видели на занятиях, но при этом они больше ничего из себя не представляют, словно кто-то обрезал ниточки, за которые их тянули наверх.

— Вот уж моей вины в этом нет. Я никому из них ничего существенного не ломал. — поспешил откреститься я, пытаясь вспомнить что вообще с ними делал. — Вроде.

— О, это мужская забывчивость. Этому ломал, этому не ломал. — фыркнула Инга.

— Точно, с ней сравнится только женская. — усмехнулся я в ответ, не став произносить в слух «давала, не давала». Но княжна оказалась слишком сообразительна и такое легко прочла, чуть поджав губы. Сделать вид что не заметил? Отыгрываем до конца образ волчонка, читающего малоизвестную литературу? — Прошу прощения, к тебе это естественно не относится.