Муторная ночь получилась. Поспать не получилось, места в бабкиной избушке бы не хватило, чтобы все мы с комфортом разместились. Так что сидели за столом и травили байки. Иногда снаружи раздавались не самые приятные звуки. Не то вой, не то стоны, не то вздохи. Редкие, обрывочные, тоскливые.

Когда мутное окно посветлело, бабка закипишилась, отодвинула засов и наружу выскочила.

— Ну вот, таскайся теперь с каменюками этими, — ворчал Гиена, забираясь в кузов. — Наверняка бабка ерунды какой-то наплела, а мы уши развесили. Мы теперь корячься с этими штуками, а она, поди, ржать будет как конь.

— А что же тогда согласился в гости зайти? — я ухмыльнулся.

— Да ну их, старух этих, — отмахнулся Гиена. — Не отличишь, которая ведьма, а которая просто грымза старая с языком как помело. Лучше уж не рисковать, а то не отмоешься потом.

— Вот и я так подумал тоже, — сказал я и запустил зажигание.

До виляющей петлями речушки мы добрались быстро, солнце даже наполовину не успело из-за горизонта подняться. У покосившегося полосатого верстового столба я остановился. Судя по описанию из особняка, мы уже недалеко. Теперь осталось только понять, насколько много тут похожих мест. Эта речка извивается, как змеюка в агонии, а столбов таких может быть и не один...

— А может тут и нет никакого схрона? — Гиена отхватил здоровенный кус копченой колбасы и принялся с аппетитом его жевать. — Может старый хрен из особняка просто ерунду какую-то придумал, а мы теперь таскаемся по каким-то задворкам и ищем непонятно чего...

— Нашли уже, — сказала Натаха, указывая рукой на что-то за моей спиной. Я оглянулся. В тени развесистой старой сосны стоял островерхий камень примерно с меня ростом. — Вот менгир. Тот, про которые бабка говорила. А значит и остальное где-то недалеко...

Каменный узор на менгире был замазан слоем глины. Большая часть ее уже осыпалась, но на оставшемся все равно был заметен рисунок — треугольник с лучами в разные стороны. Второй менгир обнаружился неподалеку. Ну теперь найти вход было делом техники. И точного следования инструкции, конечно.

Честь обнаружить вход досталась мне. Да и то почти случайно — я спустился к речке смыть с лица паутину, и заметил в осыпавшемся песчаном берегу кусок кирпичной кладки. Правда потом пришлось повозиться, чтобы его откопать...

— Интересное сооружение, — сказал я, поднимая над головой фонарь. Сводчатый потолок был изъеден плесенью, на каменном полу блестели лужи. Где-то далеко внутри отчетливо капала вода.

— Лет двести назад построили, — сказал Гиена. — Или больше.

— А что это вообще такое? — спросил я.

— А хрен его знает, Боня, — Гиена пнул обломок кирпича. — Убежище на случай непонятно чего. Мода что ли была такая до баниции. Зароют такой вот дом под землю, натащат туда всяких припасов, а потом оно тут гниет. Мы с братьями находили парочку таких. В одном даже думали устроить себе что-то вроде штаба на случай, если придется скрываться, но очень уж бестолково оно было расположено. Как и это... Мокрое все. Того и гляди затопит, вплотную к реке, додумались тоже...

— Река, похоже, русло чуть-чуть поменяла, — сказал я, трогая пальцами накорябанный на стене знак «Лучезарной пирамиды». — Ладно, давайте посмотрим, есть ли тут что-то полезное...

Комнат в этом подземном здании оказалось шесть. Три довольно просторных и три совсем небольших. На самом деле, построено-то было на совесть — в одной из маленьких комнат имелась топка. Правда, сейчас она была забита каким-то мусором, но сам факт ее наличия означает, что всю эту конструкцию собирались обогревать. И вода была подведена тоже.

В одной из маленьких комнат был кучей свален разный хлам. Битая посуда, старые консервные банки, некоторые даже не вскрытые, еще с имперскими этикетками.

Еще в одной маленькой комнате навели какой-никакой уют. Там были сколочены топчаны из досок, на которых лежали отсыревшие матрасы. Воняло мокрыми тряпками.

— Это когда же здесь в последний раз были-то? — спросила Натаха, осторожно касаясь пальцем пустой кружки на импровизированном столе из бобины от каната.

— Весной, скорее всего, — сказал Гиена. — Газета этого года.

Но трогать заляпанный грязными пятнами листок он не стал. Похоже, посетители что-то пили и чем-то закусывали. И остатки закусок так и побросали. Рыбьи кости и заплесневевшие куски непонятно чего так и валялись.

Две больших комнаты были пусты. А искомая наша пещера Аладдина обнаружилась в третьей самой последней.

Оформили ее как музей. Наверное чтобы казалось, что ценностей здесь собрано больше, чем есть на самом деле. Под каждый крупный предмет соорудили что-то вроде помоста, а мелочь расставили на полках.