– Чего тебе, сука, надо??? – орет Машталер, когда я уже открываю глаза.

– А что ты можешь предложить? Думаешь, есть расклады, при которых мы расстаемся с миром?! Так я тебе отвечу сразу, что их нет! Не после того, как вы убили моего сына!

– А ты – мою жену!

– Кровь за кровь! Твоя будет стекать литрами!

И едва Антипов это говорит, как с улицы доносятся выстрелы. Пошевелиться никто толком не успевает, как нам высаживают дверь и закидывают в здание дымовую шашку. Начинаются хаос и бессмысленная стрельба вслепую.

– Тоха! Следуй за мной!

Я закрываю лицо рукавом и тупо наудачу прорываюсь к запасному выходу.

Сердце грохочет в безумном темпе. Только из-за него и яда, который поступает в мою кровь вместе с выбросом чертовых гормонов стресса, я ощущаю головокружение и тошноту. Кажется, что органы внутри меня поотрывались, на хрен, и теперь одичало скачут по всему периметру грудной клетки.

– Ты уверен, что стоит туда идти прямо сейчас? ­– кричит Тоха, когда мы огибаем здание и вливаемся в самую гущу перестрелки. – Сука, ну, конечно… – бормочет он, когда я не отвечаю.

А я смотрю на склад, в котором закрыли Соню, и вижу, что задний фасад уже в огне. По моему телу будто физически часть этого пламени проходится. Опаляет жаром внутри и снаружи. До боли и следующей за ней дрожи.

Пальба продолжается. Но я даже не пытаюсь оценить, кто где, и на чьей стороне преимущество. Сгибаясь, прокатываюсь по снежной жиже. Подскакиваю на ноги. Прижимаюсь к стене. Остаток пути впритык к ней прохожу. В кровь выбрасывает новую порцию адреналина. Сердце полностью выходит из строя. И меня оглушает. Но я продолжаю идти. Дергаю дверь и врываюсь на склад. Внутри уже ползет и постепенно рассеивается дым. Задние стены в огне.

И вдруг я замечаю взбирающегося по лестнице на крышу Антипова. Сначала решаю, что он таким образом сбежать решил, и забиваю на него хер. Но, пометавшись по помещению, понимаю, что склад пуст.

– Соня! Соня! Соня! – ору во всю глотку.

Что, если она до сих пор без сознания? Что, если успела задохнуться?

– Влада! – предпринимаю отчаянную попытку найти по ней Богданову.

Но и она не отзывается.

– Может, их успели вывести… – предполагает Тоха.

– А может, они сами по крыше ушли… – выдыхаю я, ощущая, как в груди все скручивает, и на миг стопорится даже одурело скачущее сердце. – Этот ублюдок мог пойти за ними… Блядь… Тоха, оставайся здесь… Сколько это будет возможно… Я наверх! – говорю это и срываюсь к лестнице.

Быстро взлетаю, словно супермощь какую-то активировал. А оказавшись на крыше, уже бегу. За гребаным Антиповым. Когда замечаю у края Соню с Владой, понимаю, что не успеваю. Но захвативший мой организм ужас такой сильный, что я выжимаю из себя запредельный максимум.

Я не могу ЕЕ подвести! Я не могу ЕЕ потерять!

Момент истины. Секунды вечности.

Антипов хватает Владу. Та тянет за собой Соню.

Ужас, ярость, отчаяние, молитва, вера, сила… Рывок сверх своих физических возможностей, и я ее практически в воздухе ловлю. Теряю равновесие, но дергаю в сторону.

Выстрел… Выстрел… Жгучая боль точечно и сразу по всему телу.

Мы с грохотом падаем на безопасный участок крыши.

– Соня… – мне нужно понять, что с ней все в порядке.

Глаза в глаза.

Одно осознание: жива. Она жива. И это главное.

Я отрубаюсь.

Затяжная тьма. Едкие запахи медикаментов. Приглушенные звуки голосов. Слепящий свет лампы.

Мой фильм закончился. Я так и не узнал своего будущего. Но увидел главное.

– Саша… Боже мой, Саша…

Свежий выброс адреналина. Ускорение сердцебиения.

На инстинктах прикладываю все усилия, чтобы открыть глаза.

А когда, наконец, разлепляю их, вижу склоненную над собой Соню.

– Господи… Слава Богу!

Пока она вздыхает и радостно причитает, касаясь меня теплыми ладонями, я крайне медленно догоняю, где я, и в каком сейчас положении перед ней.

– Выведите ее отсюда, – первое, что я прошу у стоящего рядом врача, как только язык отлепляется от неба. – И больше ко мне не впускайте.