– Что вы имеете в виду?

– Кто-нибудь звонил, приходил?

– Необычным был только ваш звонок и визит.

– Простите, что я спрашиваю, но такова служба. Мне необходим телефон вашего будущего мужа.

– Зачем?

– Пустая формальность.

– Записывайте. – Алла продиктовала телефон. – Теперь все?

– Пока все.

– Что значит – пока?

– А это я вам объяснять не буду.

Олег встал и, выходя из квартиры, наконец понял, что поразило его в лице этой женщины. На нем была словно печать нерастраченного зла. Как это не увидел Бурмин? Впрочем, любовь слепа, человек сам дорисовывает портрет любимого, наделяя его чертами, приятными и близкими себе.

Посетителей набралось много. Черт знает что – уехал на три дня, и никто вопросы решить не может! А Николай Николаевич, ну какой он зам? Взял его Сергей по просьбе Виктора Константиновича.

– Наш мужик, – сказал он, – скала.

– А дело-то он знает?

– Тоже мне Академия наук. Он другое знает. И помогать тебе будет.

Конечно, деловая хватка у Николая Николаевича была. Крепкая, бульдожья. Копейка мимо его рук не проплывет. Но и работать же надо.

Сергей пытался говорить об этом Виктору Константиновичу, но тот только посмеивался:

– Ничего, благодарить будешь.

Приехав из Суздаля, пообедав, проведя час у Аллы, Сергей приехал на работу и сразу же погрузился в заботы. Посетители шли один за другим. И все просили, кричали, требовали. К шести вечера у Сергея начало рябить в глазах от машинописных строк и человеческих лиц. А эта гнида, Николай Николаевич, еще не удосужился приехать на работу.

Наконец он появился в кабинете. Маленький, кругленький, в скромном сером костюмчике с двумя нашивками за ранения на пиджаке.

Когда Сергей увидел все это в первый раз, он удивленно спросил:

– Вы разве воевали?

– Нет, конечно. Но к нам приходит много просителей-ветеранов, а тут сразу видно – фронтовик. – Николай Николаевич захихикал.

Только позже Сергей понял, что его заместитель не дурак. Сколько конфликтов удалось погасить благодаря этим нашивкам.

Николай Николаевич вошел, вытер платком лысину, присел к столу. По тому, как подрагивали мешочки щек, Сергей понял: что-то случилось.

– Неприятности, Сергей Митрофанович. Неприятности.

– Ну, что опять?

– Я бы сказал, даже беда.

– Что такое? – Пронин посмотрел, плотно ли закрыта дверь.

– Не знаю, как и начать.

– С начала.

– Мне Лапин звонил…

– Из Суздаля?

– Да. Корреспондент там шастает.

– Из какой газеты?

– Из той самой. Сорокин фамилия. Я его статеечки посмотрел. Он вроде вашего родственничка Бурмина. – Николай Николаевич захихикал.

– Копает?

– Да. Он, оказывается, и в управлении был, и в Сочи.

– Так, так. – Нехорошо стало на душе у Пронина. Нехорошо. Муторно. – Он чего-нибудь нашел?

– Не знаю пока. Но люди говорят: не человек – зверь.

– Как у нас с отчетностью?

– Ажур. Здесь ему делать нечего. Если никто не расколется, то напишет о плохом обслуживании, не больше.

– А о запчастях?

– Это место уязвимое, но не подсудное. Главное, чтобы молчали люди на станциях.

– Срок никому иметь не охота, будут молчать. Он только автосервис копает?

– Нет, всю проблему обслуживания в комплексе.

– Надо Константинычу позвонить, – сказал Сергей.

– Что-то вы так побледнели, голубчик? – ласково спросил Николай Николаевич. – Не надо. Это еще не буря. Так, ветерок. Нет у вас, молодых, привычки. Нет.

– Вы идите, Николай Николаевич.

– Иду, иду, мой золотой, иду. От сердца печаль-то отпустите. У меня с бумажками ажур.

Пронин поднял трубку, пальцы сами нашли на кнопках знакомый номер.

– Говорите, – пророкотал веселый баритон Виктора Константиновича.

Чувствовалось, что обладатель этого голоса лучезарно спокоен и доволен жизнью.

– Пошептаться надо, – сказал Пронин, – дело есть.

– На сорок тысяч? – хохотнул Виктор Константинович.

– Неприятности.

– Жду. – Голос собеседника сразу стал жестким.

Пронин положил трубку. Достал из сейфа деньги, рассовал по карманам. В кейс положил пачку бумаг. Надо будет вечером внимательно просмотреть заявки.

Он не заметил, как отворилась дверь и в комнату вошел человек.

Сергей поднял голову и недовольно спросил:

– Ну, что у вас? Рабочий день кончился.