Сколько поездил он на этих трамваях, в которые так удобно было запрыгивать на ходу! Линии их лежали через всю Москву. Трамвай нырял в старенькие, заросшие зеленью московские переулки, пересекал площади, стучал колесами по мостам. Не было в Москве более удобного транспорта, забиравшегося в любые закоулки.

И вдруг он шел по бульвару сегодня, искря дугой, словно выехавший из его молодости. В окнах горел свет, у опущенных окон сидели люди. Вадим смотрел, не понимая, что делает, «букашка» здесь, в эту ночь, в этот август.

И только когда с ним поравнялся прицепной вагон, увидел прожектора и кинокамеры. Сна не было, все оказалось простым и ясным.

Его молодость снимали в кино.

Он бросил сигарету, нашарил в кармане две копейки и пошел к автомату.

Марина вбежала в квартиру, и сразу же зазвонил телефон.

– Да.

– Это я, – голос Бориса был ледяно-спокойным, – почему ты не пришла к Луковниковым?

– Не хотела.

– Но я же сказал, чтобы ты пришла.

– Я не хотела.

– А целоваться у подъезда ты хотела? – закричал он в трубку.

– Хотела. Значит, это ты караулил в машине?

– Ты пожалеешь об этом.

– Нет. – И она повесила трубку.

Родители были на даче, в квартире стояла сумеречная тишина. Марина подошла к книжным полкам, взяла томик Цветаевой, раскрыла на середине.

Она опустила книгу, волшебство поэзии захватило ее и понесло в полумраке квартиры. Она повторяла последние строчки, словно пробуя их на вкус. И слова в памяти вновь складывались в рифмы, щемящие и прекрасные.

В прихожей зазвонил телефон. Но Марина еще не поняла смысл этого звука, находясь под цветаевским гипнозом. Второй звонок вернул ее к реальности, и она встала и вышла в прихожую.

– Да.

– Это я.

– Это ты, Орлов?

– Я.

– Поговори со мной.

Вадим пришел на работу в восемь утра. За час до начала. Но народ в управлении уже был. Такая у них служба, не влезающая в твердо регламентированные рамки. В кабинете было прохладно; хорошо, что уборщица, уходя, забыла закрыть окно. Он снял пиджак, повесил его на спинку стула. Сел. Немного ныл разбитый бок. Но терпимо. В общем, конечно, он отделался легким испугом. Вадим снял телефонную трубку, набрал номер больницы. Ему повезло, дежурный врач оказался в кабинете.

– Добрый день, доктор, это Орлов из МУРа беспокоит. Как там Фомин?

– Проникающее ранение живота, кризис прошел. Очень удачно, что на месте оказался врач. Думаю, что пойдет на поправку.

– Спасибо.

– Пустое.

Вадим положил трубку и подумал о том, что как прекрасно, что там оказалась Марина. Стрельцов рассказал ему, как она достала в считаные минуты бинт и йод, как перевязала Фомина.

В дверь постучали.

– Войдите.

На пороге появился свежевыбритый Калугин. Стекла очков его победно блестели.

– Я знаю о вчерашнем и очень жалею, что не был с вами.

– Ничего, Игорь, такое, как вчера, может случиться в любую минуту.

– Те оба насмерть?

– Да, к сожалению.

– Что с Фоминым?

– Идет на поправку. Что у вас? Судя по некоторому блеску в глазах, есть новости.

– Да. Патрушев вчера все-таки рассказал: Каин – это душеприказчик и наследник Хомутова.

– Вор?

– В том-то и дело, что нет. Его не знает никто.

– Такого не бывает.

– Пока не нашли знающих его людей.

– Это точнее.

– Ленинградцы передали. Вот. – Калугин положил на стол бланк спецтелеграммы. – «Сообщаем, что уголовник, назвавший Козлову кличку Каин, Чеботаренко Петр Гаврилович, 1927 года рождения, место рождения г. Харьков, в настоящее время проживает в Ленинграде по адресу: Измайловский проспект, дом 6, квартира 12, работает на угольном складе. Сообщил, что работал с Хомутовым и тот угрожал им человеком по кличке Каин. По нашим учетам такая кличка не проходит».

– Значит, по их учетам не проходит, – повторил Вадим, – а по нашим?

– В 1937 году расстрелян Брозуль Виктор Николаевич, опасный бандит. У него была такая кличка.

– Значит, что же, Игорь, будем ждать, когда появится новый Авель?

– Ну зачем же, Вадим Николаевич, кое-что есть. Я плотно занялся окружением Хомутова.

На столе зазвонил телефон прямой связи с начальником управления, носящий в простонародье кличку «черный ворон».

– Я слушаю, товарищ генерал.

– Как здоровье?

– В норме.

– Какие решил предпринять шаги?