– Я тоже много чего не хочу, – не глядя бурчала бабушка, что-то разбирая в шкафу. – Ешь давай.

– Ну давай я борщ есть не буду, а вечером два раза поем? Что у нас на ужин?

– Две тарелки борща, – твердо ответила мне ба.

Взвыв от такой перспективы, я нехотя отхлебнула первую ложку.

– Ну чего у тебя глаза, как у побитой собаки? – бабушка обернулась ко мне. Руки ее сами уперлись в бока. С ней вообще тяжело спорить, а уж если подбоченилась…

– Не люблю борщ, – снова хныкнула я.

Пару минут поглядев на мои страдания, бабушка хмыкнула и вернулась к своему шкафу. Вдруг спина ее напряглась, и она замерла, словно бы к чему-то прислушиваясь. Я тоже затаила дыхание, но ничего, кроме барабанного боя капель по подоконнику, не услышала.

– Кричит, что ли, кто? – пробормотала бабуля. Я снова навострила уши.

– Вроде…

Накинув на плечи дедову куртку-штормовку, баба Рая вышла на улицу. Кто ж там может кричать в такую погоду? Когда на улице хорошо, мы, понятное дело, часто орем друг у друга под забором. Связь у нас такая. Встанем под окнами толпой и давай голосить: "Оля, выходи!", "Алена, мы тут!". Но сейчас…

Бабушки не было, наверное, минут пять. Борщ уже остыл совсем, но мне не до него. Я уже и разволноваться успела.

Наконец, она вернулась. И, представь себе, не одна. За пазухой у нее что-то шевелилось.

– Вон, гляди, Олька, кого нам с тобой принесли.

Она откинула полу штормовки, и я во все глаза уставилась на маленькую, промокшую насквозь белую собачонку. Она тоже глядела на меня своими глазками-бусинками из-под длинной челки, но не лаяла и не рычала. Дрожала только, бедолага.

От неожиданности пальцы мои разжались. И ложка с борщом с плеском упала в тарелку. Весь стол покрылся бордовыми каплями, но нам до того не было никакого дела.

– Бабушка, это как же? Откуда?

– Да вот гад какой-то на вокзале привязал и бросил. А соседка шла на автобус, увидела. Стояла-стояла, все хозяина ждала, пока ей продавщица из палатки с пирожками не сказала, что собака тут третий день уж сидит, и никто за ней не приходит. Пожалела, забрала, что ж животине пропадать. А домой взять не может, муж собак не любит. Пока с остановки до деревни шла, под ливнем этим вымокли обе. Вот она и стучалась во все двери, может, возьмёт кто. Пусть у нас живёт. Все веселей.

– А дедушка как же? Вдруг он тоже не разрешит?

Дедушка наш, надо сказать, в тот день в город на работу уехал, потому о переменах узнал не сразу.

– С дедом я сама разберусь. Ты ешь давай!

Пока мы так болтали, собачка заводила носиком, к чему-то принюхиваясь, и завозилась на бабушкиных руках. А потом тихонько заскулила.

– Да она есть хочет! – сообразила я.

– Чем же мне накормить тебя, горемыку? – задумалась баба Рая, отпуская лохматую на пол. А та со всех своих коротеньких лап рванула ко мне и уселась рядом.

– Борщом! – заявила я.

И немедля спустила свою тарелку на пол. Собачка, не дожидаясь приглашения, принялась жадно лакать нелюбимый мною суп. Вылизав все дочиста, жалобно глянула на бабушку. Та налила ей ещё половник. И вновь от борща ничего не осталось.

Сыто облизнувшись, наша новая подружка отошла и скромно прилегла в уголок.

– Ба, а она вообще кто, мальчик или девочка?

– Ну давай посмотрим!

Собака подпустила нас, ни разу не рыкнув. Я протянула было руку, но бабушка меня остановила. Нечего, мол, незнакомое животное щупать.

– Ну а как же тогда…

– Меня она уже знает, зря, что ли, я ее от дождя под своей курткой прятала?

Баба Рая осторожно коснулась пушистого лобика и погладила собачку по голове. Та благодушно приняла ласку, ткнулась мокрым носом в ладонь.

– Гляди ж ты, добрая!

Глазами спросив разрешения, я все-таки тоже осторожно погладила животное по спинке. Шерсть у нее была мягкая, словно шелковая, и вся в завитушках.

– А как мы ее назовем, ба?

– Давай у нее и спросим, – отозвалась моя родная, и мы наперебой стали перечислять имена.

– Жужа!

– Луша!

– Маня!

– Лялька!

– Буся!

– Нюрка!

Собачка лежала, положив морду на лапы, ни с каким вариантом не соглашалась. И вдруг…

– Тяпка! – тихонько позвала бабушка.

– Тяф!

– Ого! – я радостно вскочила из-за стола. – Тапка, Тяпочка!

Собачка одобрительно замолотила пушистым хвостом по полу, всем своим видом показывая, что все ей здесь нравится: и мы с бабушкой, и запахи вкусной еды, и то, как трещит за стеной печка, а особенно – новое имя.