— Да знаю, знаю, — сказала Шау Линь, — но теперь они наверняка устроили засаду в другом месте. Давайте не будем мешкать, пройдем прямо по их следам.

— Я здесь отвечаю за связь, на мне — безопасность гостя.

— Кто этого не знает. Да и разве мы боимся трудностей? — Голос Шау Линь несколько смягчился. — Раз мы пришли встретить товарища кадрового работника, мы тоже в ответе за него.

Обе стороны так и не сошлись в оценке положения и ждали решающего мнения Нам Бо. Тот спросил Шау Линь:

— Почему вы считаете, что янки устроили засаду не на линии связи?

— Да им хитрости не занимать. Знают: нам легко догадаться, что они устраивают засаду именно там; и много раз уже сидели, замаскировавшись, допоздна, до утра, а никого не поймали. Так что я уверена: рано или поздно они должны поменять свою тактику. Сегодня они просто сделали отвлекающий маневр.

В рассуждениях девушки было что-то новое и живое, и, подумав, Нам Бо решил идти так, как предлагала Шау Линь. Связной пошел с ними из уважения к кадровому работнику и к молодой, но уже отличившейся в боях партизанке. Однако, судя по виду, очень озабоченный, сказал:

— Ладно, я подчиняюсь, будь по-вашему, но это очень рискованно.

— Если вы боитесь, пропустите нас вперед, а сами идите позади, — сказала самая младшая партизанка по прозвищу Малышка Ба.

— Что за глупость, прямо уши вянут, — обиделся связной. — Раз уж пошел с вами, я должен до конца исполнить свои обязанности проводника. Только прошу вас, Нам Бо, и вас, девушки: если угодим в засаду и хоть один из нас останется жив, пусть вспомнит: я не хотел идти этой дорогой. Теперь все, хватит, оружие на изготовку!

Связной, клацнув затвором, зарядил винтовку и решительно зашагал вперед, держа ее наперевес, как будто кругом — на дамбе, в зарослях тростника, в камыше — сидели враги.

Дорога шла через дикое, поросшее густой травой поле; она была хорошо исхоженной, шириной около метра, по ней и в звездную ночь можно ходить без труда. Такую дорогу легко обнаружить. Впереди шел связной, за ним две партизанки, потом Нам Бо, последней шла Шау Линь с американским автоматом. Из предосторожности шли держась подальше друг от друга и в полном молчании. Было уже за полночь, когда они увидели контуры деревьев — близко деревня. Скоро они будут в безопасности. Но тут американские десантники, залегшие там, где дорога шла через топь, не выдержали укусов комаров — знаменитых комаров Тростниковой долины — и пустили сигнальную ракету, вызывая вертолеты, а затем открыли беспорядочный огонь. Ни в кого не попав, они принялись яростно стрелять в воздух, словно хотели расколоть ночное небо. Несколько вертолетов поднялись с базы Биньдык и, мигая хвостовыми огнями, с шумом направились в ту сторону.

Малышка Ба, самая младшая из партизанок, обратилась к связному:

— Ну что, товарищ, теперь вы готовы пасть ниц перед нашей сестрой Шау Линь?

— Считайте, я давно уже пал перед ней. Что предвидела, то и случилось. Мудрая она, недаром родители назвали ее Линь!

— Мое имя Линь — это название рыбы, а не мудрость, святость и все такое.

Увидев себя в безопасности, все развеселились, и Шау Линь (Шестая Линь) рассказала Нам Бо, почему ей дали такое имя. Ее бабка при жизни любила, особенно в летние ночи, расстелив во дворе тюфяк, рассказывать о прошлом. В ту пору родители ее не имели своей земли, батрачили на чужих полях, а во время паводка промышляли рыбной ловлей. Каждый год к пятнадцатому числу седьмого месяца, когда вода затопляла поле, родители Шау Линь вместе с другими деревенскими бедняками плыли на лодках в Тантхань или Какай и там ставили сети на эту самую рыбу — линь. И вот, когда мать Шау Линь была на сносях, рыбы, как говорила бабка, привалило видимо-невидимо. Такого еще не бывало. Вода прямо кишела ею, она забивала сети. Рыбьи глаза светились в темноте, словно кто-то насыпал в воду толченого стекла и все время помешивал его. Ей, мол, вспоминала бабка, говорили: ежели — как придет рыба — плыть против течения к озеру Тонлесап, слышно, как она гудит в воде, точно медные провода на ветру. В тот год бабка сама впервые услышала рыбий гуд; сперва людям почудилось, будто это далекий звон храмового колокола. Матери Шау Линь как раз приспело время рожать, но она, завидя светящиеся в темноте рыбьи глаза, так увлеклась, что не заметила, как и схватки-то начались. Бабка рассказывала потом: «Ребенок вот-вот наружу протолкнется, где уж тут звать повитуху. Так и родила девочку прямо в лодке. Девчонка визжит, а вокруг бьется и скачет рыба. Тут-то односельчане и сказали: давайте наречем девочку Линь».

— Вот откуда произошло мое имя!

Развеселившись, Шау Линь рассказала также Нам Бо, что она единственная дочь в семье, все братья — четверо старших и один младший — ушли в армию. Мама умерла, а она живет вместе с отцом. Всякий раз, как соберут и продадут манго, она откладывала несколько донгов и на эти деньги купила младшему брату, гостившему в Восточном Намбо, японский транзистор с тремя диапазонами. А потом, еще через год, подарила другому брату часы «Сейко» с календарем — месяц показывают, и число, и день недели. Каждый год делала она подарки братьям, служившим в армии, по их выбору. Столько дел, столько дел, бывает, и дух перевести некогда. Отцу-то седьмой десяток пошел, но он по-прежнему ходит с ружьем — партизанит.

В тот год, когда американцы ввели сюда свои войска, сколько их высадилось на этой равнине! Вертолеты кружили в воздухе, как стрекозы, от вихрей, поднятых их винтами, ломались ветки деревьев, рушились крыши. Стрельба не умолкала ни на минуту. Попасть в вертолет нетрудно, но подобьешь один — их слетятся десятки и накроют таким огнем — ничего вокруг не останется. Вот и терпели их до поры до времени. Однажды под вечер целых девять вертолетов кружили над хутором Шау Линь. Шау спряталась в убежище. Ее отец, старый партизан, стоял со своей винтовкой под деревом манго и следил за ними. Вдруг сквозь оглушительный гул Шау услыхала голос отца:

— Шау! Шау!

Она выглянула из щели.

— Перебеги в убежище тети Ты!

— Почему, папа? Засекли, да?

— Скорее!

Шау Линь выскочила из укрытия и увидела, как отец широко открытыми глазами следит за одним из вертолетов; лицо его и руки взмокли от пота. Стиснув челюсти, он негромко ругался:

— Мать твою! Проклятый!..

— В чем дело, папа?

— Да вон, американец, стоит у люка, спустил, гад, штаны и льет. Беги, беги скорее отсюда!

Шау Линь сломя голову перепрыгнула через канаву в саду и едва добежала до убежища семьи тети Ты, как послышались три винтовочных выстрела; вертолет протяжно взревел, корпус его объяло пламя, и огненный клубок заметался в вышине. Но тут подоспели другие вертолеты, и все заглушили взрывы ракет, казалось, земля вот-вот расколется.