— Снять штаны и всыпать!

Стражники схватили старосту, растянули на земле, один спустил штаны, другой пошел за плеткой.

Толпа оживилась. А когда приступили к экзекуции, то каждый удар встречали хохотом, пока наконец злосчастный староста не натянул штаны и не поспешил удалиться.

— Ну, хватит, дайте послушать, что они еще будут говорить!

— Сейчас снова будут стрелять! Вот здорово!

Прозвучал еще один залп, и эхо разнеслось под сводами Дома общины. Раньше здесь пировали кровопийцы, брали крестьян в солдаты, набирали кули и отправляли куда-то, откуда чаще всего они не возвращались, раньше здесь взимали налоги, отбирали у крестьян рис, заковывали в колодки… Но сегодня все было по-иному. Исчезли из-под этих сводов страшные тени кровопийц, исчезли, растаяли, словно этот дымок от выстрелов.

Кой снова вышел на приступок.

— Теперь давайте сообща выберем свою власть… Надо избрать Комитет освобождения…

Соан вся обратилась в слух. Вокруг зашушукались.

— Ну и своевольный же парень этот Кой!

— Удрали они тогда с Тхом, а оказалось, вступили во Вьетминь!

— Тише, дайте послушать!

Голос Коя перекрывал шум:

— Как представители Вьетминя, предлагаем избрать председателем нашего Временного комитета освобождения учителя Хоя. Кто согласен, поднимите руки!

Соан видела, как из-за стола поднялся Хой, красный, будто плод бальзамки.

Многие недоумевали. Что значит «председатель»? Что это за комитет? Почему надо поднимать руки? Непонятно!

— Повторяю, — крикнул Кой, — кто согласен избрать учителя Хоя председателем Комитета освобождения, прошу поднять руку!

— Хорошо, хорошо! Согласны!

— Это сын лекаря Зяо, что ли? Ну что ж, он человек порядочный!

— Кто согласен, поднимите руки!

— А как поднимать-то?

Этот вопрос вызвал взрыв хохота.

— Поднять вверх, да и все! Вот чудачка! Итак, кто за Хоя, поднимите руку. Вот так! — громко сказал Кой и поднял над головой правую руку.

Под смех, реплики и шум над толпою вырос лес рук. И покрытые морщинами старики и старухи, и обветренные, потемневшие от солнца мужчины и женщины, и смешливая молодежь — все высоко подняли руки, голосуя за новую жизнь.

Соан тоже подняла руку, ей тоже хотелось принять участие в выборах своего комитета.

— Ну вот и хорошо, можете опустить.

Снова раздался смех.

— Опустить так опустить!

Люди еще не знали аплодисментов, но все чувствовали потребность что-то сказать, что-то сделать, чтобы выразить свою радость. Они почувствовали, что теперь, когда они собрались вместе, они стали могучей силой и никто уже не может повернуть их на старый путь.

— Теперь давайте изберем членов комитета!

Это были первые демократические выборы в селе Гань.

Но вслед за радостью снова нахлынули бесчисленные заботы. Однажды утром четыре японских грузовика, набитых солдатами, свернули с дороги номер пять на дамбу и направились в сторону уезда Хайван. На следующий день, ближе к вечеру, они снова проехали по дороге, но уже в обратном направлении. Говорили, что многие из солдат были ранены, видели будто бы даже и убитых.

А через несколько дней пришел какой-то человек из района До, он рассказывал, что японцы доехали до поста До, а на обратном пути в лесу наткнулись на сваленное партизанами дерево, обстреляли машину и исчезли. В районе До действительно сплошные леса да холмы, а здесь, у Лыонга, открытая равнина, дорога вся на виду, не успеешь оглянуться — японцы тут как тут! Там, в До, целые деревни могут скрыться в лесу, а здесь куда денешься!

Сельский комитет в селе Гань поставил часовых в бывших сторожках на дамбах, если снова заявятся японцы, часовые должны оповестить население сел, разбросанных по берегам Лыонга: о появлении врага возвестят удары барабана и трубные звуки раковин. Если обстановка станет угрожающей, женщин, стариков и детей немедленно переведут в села, расположенные подальше от дорог. Лишь мужчины должны были остаться и встретить японцев, если же их окажется много — все равно им надо дать отпор, а потом медленно отступать от села к селу.

Распоряжения комитета внесли некоторое успокоение. Все понимали, что с японцами иначе поступить нельзя — либо ты их, либо они тебя! Прошедший голодный год всем открыл глаза.

Несколько дней палил зной, а потом небо снова затянули тучи. И опять все с тревогой думали о дамбе. День и ночь парило так, что трудно было дышать, воздух был неподвижен, ни одного дуновения. Если после такой жары начнутся дожди — затопит все!

Комитет организовал работы по спасению урожая. Жители низин срочно перетаскивали мешки с рисом в дома, стоявшие на более высоких местах. Во всех семьях были наготове кирки, лопаты, мотыги, коромысла. Бойцы местных войск и отрядов самообороны спешно плели корзины, маты, соломенные жгуты, чинили лодки. Рубили и сносили к сторожкам бамбук. Село Гань походило на огромный муравейник, где все от мала до велика трудились не покладая рук, чтобы предотвратить наводнение.