Шрифт:
Малыш уже взобрался на спину к парнишке и торопил:
— Ну, вези меня скорей, Сон! Пошли, мама!
— Пошли, пошли!
Парень первым поднялся со скамейки и вышел из чайной. Ты Гать долго, прищурясь, смотрел им вслед. Странно, кто же все-таки эта женщина? Говорит, родственница, а ни дороги толком не знает, ни того, что делается у родных…
19
На дамбе ветер валил с ног. Придерживая рукою нон на голове, а другой прижимая к себе плетеную кошелку, Ан торопливо шагала за братом, который тащил на спине маленького Чунга. Малыш без умолку лепетал о чем-то, а если Сон пускался вприпрыжку, Чунг заливался громким смехом.
В небе собирались тучи, река торопливо катила мутные белесые воды, мелкие неспокойные волны ходили по ней. Тревожно шумели и раскачивались деревья под порывами северного ветра.
Итак, Ан увидела наконец те края, где родился ее Кхак! Видишь, родной, сегодня мы с сыном приехали навестить твой дом. Ан с волнением смотрела на незнакомую реку, с этого момента она станет родной и близкой не только для нее, но и для сына.
Ан вспомнила тот предновогодний день в Ханое, когда ей так и не удалось добиться свидания с любимым в тюрьме, она вспомнила, как возвращалась в Хайфон, как проезжала через мост, как вдруг поняла в тот момент, что станет матерью. Поезд долго стоял на этом полустанке, и она смотрела, как рыбаки на озере по другую сторону от железной дороги вытаскивали из воды сеть… Она и не подозревала, что именно в тот день не стало ее любимого!
Неужели и вправду его нет? Все эти годы она была уверена, что Кхака куда-то сослали, что наступит день, и он вернется. Так она думала до самого последнего времени. Потом приехала Лен и сказала, что Кхака нет в живых. Что с ней тогда было! Но еще хуже стало Ан, когда Лен уехала и она осталась одна. Ей казалось, что вся жизнь ее распалась на куски, которые теперь уже ничто не в силах склеить. Не будь тогда с ней Чунга, она бы не выжила… И все-таки Ан продолжала цепляться за какую-то нелепую надежду. Она не хотела верить тому, что рассказала ей Лен, хотя та утверждала, что ее муж был в тюрьме вместе с Кхаком. Кто знает, думала она, может быть, он все-таки жив, может быть, решили нарочно распустить слух о его смерти, чтобы ему легче было скрываться и работать? Чего только не придумывала она тогда! Но часто, лежа ночью рядом с сыном, она вдруг отчетливо понимала, что Кхака действительно нет в живых, и тогда в голове у нее мутилось, все вокруг покрывалось черной пеленой. Сколько месяцев прожила она в таком состоянии, когда казалось, что из нее вынули душу, когда она переставала понимать, для чего она живет, для чего ест, ходит на работу… И только когда она обнимала сына, кормила его, купала, лечила, учила говорить, она ощущала в себе желание и потребность жить… И вот однажды, взглянув на Сона и Чунга, которые играли подле нее, а она сидела и шила, Ан вдруг подумала: нужно во что бы то ни стало разыскать семью Кхака, свозить туда сына…
Сейчас у нее уже не оставалось никаких сомнений в том, что Кхак погиб. Однажды ночью она услышала осторожный стук в дверь. Так обычно стучалась ее сестра Гай. Ан вздрогнула: ведь сестра была арестована четыре года назад! Но стук повторился — три осторожных удара. Гай! Ан вскочила с кровати, подбежала к двери и действительно услыхала голос сестры. Трясущимися руками она открыла засов и впустила Гай. Когда Ан зажгла лампу и взглянула на сестру, она подумала, что видит кошмарный сон: такая Гай была худая и страшная! А когда она сняла платок, оказалось, что ее еще и обрили наголо.
Они улеглись вдвоем на топчане и Гай рассказала, как сбежала из лагеря, как погиб в тюрьме Кхак, от нее же Ан впервые узнала и подробности о его семье…
Сон остановился, поджидая сестру.
— Кажется, пришли. Слезай, Чунг, подожди здесь с мамой, а я зайду в тот дом и разузнаю дорогу.
Ан взяла сына за руку и присела на обочину. Ну до чего же Чунг становится похож на отца! «Сынок, понимаешь, сейчас мы придем в дом отца!» Наверное, вот по этим тропинкам он мальчишкой бегал в школу… Но малыш ничего не ведал о ее переживаниях, он обнял мать за шею и прижался к ней. Потом, увидев, что Сон возвращается, бросился ему навстречу.
Ан и Сон, затаив дыхание, шли по тропинке среди банановых деревьев к дому.
Дом Кхака! Деревянный, погруженный в тишину дом с закрытыми ставнями казался нежилым. Старая, почерневшая от времени крыша пряталась среди ветвей старого няна. Двор был чисто подметен. Ан остановилась. В тишине отчетливо слышался стук дроздов где-то в ветвях няна и писк утят у пруда. Дверь в кухню была распахнута настежь, и там виднелись лейка у стены, несколько корзин и плетенок на земляном полу, а на кирпиче, рядом с остывшим таганком, стояла лампа с разбитым стеклом. Кхак, родной, вот мы и пришли…
Ан поднялась на приступок дома и села там, опершись спиной о столб. Она медленно сняла нон, и тут слезы сами собой брызнули из глаз.
Из сада во двор вбежала собака и залаяла на чужих. Подхватив Чунга на руки, Сон ласково позвал собаку. Пес тявкнул еще несколько раз, успокоился и лег, положив морду на лапы, будто ему и в самом деле не было до них никакого дела. «Кто там?» — раздался в соседнем дворе женский голос. «Мы к тетушке Бэй!» — крикнул Сон. «Сейчас приду».
Ан увидела, как в конце сада в проломе изгороди показалась женщина, она направлялась мимо грядок прямо к ним. Тетушка Бэй, не переставая жевать бетель, вошла во двор и с недоумением посмотрела на незнакомых людей.
— Извините, тетушка, вас зовут Бэй?
— Да.
— А это дом Кхака?
— Да, я его тетя. А вы откуда? По какому делу? — осведомилась тетушка, с некоторым недоверием разглядывая всех троих. Однако, увидев доброе лицо незнакомки и славного малыша, она успокоилась. — Проходите в дом!
Ан молча последовала за ней в дом, объятый странной тишиной. Сон вел за руку притихшего Чунга — малышу передалось волнение взрослых.
Бэй открыла не только главные, но и боковые двери, чтобы было светлее. Ан робко остановилась возле темной лоснящейся скамьи.