— Трое пустынников, один из местной черни. Все пойманы на воровстве. Приговорены. Но помилованы, и будут выставлены на торги, после того, как будут «подготовлены» и проставлены рабские метки, — пояснил Распорядитель этой части клетей. Сухопарый высокий южанин, с ног до головы замотанный в полное кади, который поспешил покинуть свое место в прохладной тени, увидев у решеток такое количество народа. — Продаже не подлежат, — пояснил он специально для ЯнСи. — Это клети предварительного содержания. Господа сбились с пути. Это притвор задней части рынка рабов. А вам нужно вернутся на два поворота назад, и там свернуть налево. Дорога между рядов выведет вас на центральный сектор.

— «Подготовят к продаже» это… — медленно протянул Сей, показав в воздухе едва уловимый жест ниже пояса.

— Господин понял верно. Для продажи в этой категории идут только евнухи, — Распорядитель легко поклонился.

— Евнухами? — Переспросил Коста тихо, встретившись глазами с рябым мальчиком, с «пальцами каллиграфа», который продолжал блаженно улыбаться, в отличие от зарычавших пустынников.

Они ведь слышат всё, что здесь говорят. Когда их обсуждают, как… как… Знают, что их ждет. Знают — это Коста прочитал в глазах мальчишки. Знает, но ничего не может сделать.

— А куда их ещё, они больше ни к чему не годны, кроме черновой работы и — гарема. Трое — пустых, один — почти пустой, ни силы, ни навыков, кроме как воровать. После принесения клятвы, воровать больше не смогут.

— Это ли не милосердие, — напыщенно произнес Кло, но весь эффект от слов смазался, потому что он поедал персик, не снимая кади. — Их оставили в живых, дали возможность отработать преступления.

— А почему здесь пустынники? — Нетерпеливо спросил Миу, разглядывая сидящих в клетке во все глаза.

— Дети пустыни — нарушили правила. Им запрещено посещать города, если нет разрешения на торговлю. Их место пески. Закон един для всех. А эти не только нарушители территории, но и воры.

— Не воры, — твердо опроверг рябой мальчишка.

— Мы охотились. Вся пустыня наша! Она ничья! Нет границ!!! И мы не заходили в город, мы зашли к колодцу за водой! И мы не крали кувшин, мы бы вернули!

Распорядитель бросил плетение тишины на клеть одним отработанным движением — будущие рабы молчат, когда говорят господа.

— Границы — есть, — отчетливо произнес Кло, глядя на пустынника. — Есть, именно поэтому вы сейчас здесь и сидите.

— Почему нельзя просто вернуть их в пустыню?

— Потому что каждый должен знать свое место. Знать что за нарушением последует наказание, или мир превратится в подобие грани. Закон — это то, что отличает нас от этих животных, — напыщенно пояснил Кло на вопрос младшего брата. — Если отпускать всех, кто будет исполнять закон? А Да-ари — город, в котором каждый может чувствовать себя в безопасности. Хотя… — протянул Кло, прищурившись, выражение лица под кади не было видно, но глаза — довольно заблестели. — Я бы проявил милосердие и купил бы парочку «для загона».

Коста удивленно посмотрел на старшего Да-архана. Он не был похож на того, кто способен проявить милосердие. Купить рабов чистить загоны — это лучшая участь, чем то, что их ждет.

— Но я следую правилам. Пусть их сначала подготовят, когда будут торги?

— Через четыре дня, господин, — поклонился распорядитель. — Я могу дать знать.

Миу рядом возмущенно засопел.

Кло доел персик и бросил прицельно косточку, попав точно в лоб одному из пустынников, тот гневно метнул косточку обратно в Кло, но охранник перехватил предмет плетениями ещё на подлете к решетке.

— Метко! — Довольно засмеялся ЯнСи.

— Куплю пару, — утвердился в своем решении Кло. — Смерть на тренировке достойнее, чем гаремный мальчик. Они должны быть мне благодарны, что я хотя бы позволю им умереть, как мужчинам…

Снова раздался одобрительный смех ЯнСи.

— А ты, Фу? Ты не находишь это благородным? — Обратился у к нему Кло.

Коста тщательно стер все эмоции с лица, чтобы глаза не выражали ничего, и только потом развернулся.

— Не нахожу.

— И я не нахожу! — Звонко вклинился Миу.

— Сколько стоят эти рабы? Я бы купил двух прямо сейчас, — ЯнСи подошел к клети.

— Эти не продаются, господин, — терпеливо повторил южанин распорядитель.

— Продаётся всё и всегда, вопрос только в цене. Я тоже хочу именно этих, разве они не выставлены на предварительные торги?

— Эти не продаются мой господин, выберите любых других, я готов показать… я не могу продать вам залежалый и негодный товар, меня накажет хозяин… выберите других… стоящих…

— Сколько стоят эти?