— Полдесятого, а раз ты живешь так далеко, так и к десяти не успеешь. Мать там небось с ума сходит. Будь разумным, беги скорей.

В этот момент мимо проходили двое мужчин с пустыми носилками. Патрульный обратился к одному из них:

— Слышь, Ярда, есть у тебя минутка?

— Нету, а что ты хотел?

— Этот паренек уж минут десять плачет, хочет узнать, что с его отцом. Говорит, не пришел сегодня домой.

— Как его зовут?

— Алоиз Кубишта! — крикнул Лойзик.

— Алоиз Кубишта? — повторил человек с носилками. — Имя вроде знакомое. Ты хочешь узнать, жив ли твой папа? Подожди, я кого-нибудь там спрошу, может, случайно…

— Пожалуйста, я очень…

— Ладно, ладно, — проворчал человек, — в этой суматохе трудно кого-нибудь отыскать.

Мужчина с носилками обратился к патрульному:

— Винцо, нет у тебя какого-нибудь бычка?

— Бери, Ярда, и вы тоже, — предложил он второму мужчине с носилками и тут же чиркнул спичкой и дал им прикурить.

— Представляешь, Винцо, с нашего участка мы унесли уже семнадцать… Ну и работка!.. Ладно, мы пошли… А ты, паренек, подожди минутку, попробую узнать… Может, случайно… Говоришь, Алоиз Кубишта?

— Ага, Алоиз Кубишта.

Мужчины подняли носилки и ушли. Лойзик смотрел им вслед, пока они не исчезли в глубине двора, где клубился дым и была темнота, которую время от времени пронизывали вырывающиеся из здания языки пламени.

— Они носят раненых?

— Раненых и мертвых. А за углом стоит машина, которая их отвозит.

Во дворе что-то рухнуло, и тут же огромное пламя ворвалось в темноту и озарило все вокруг. В воздухе запахло гарью. С левой стороны приближался большой грузовик. На повороте он включил фары на полную мощь и осветил всю улицу. Шагах в двадцати Лойзик увидел перевернутый трамвай. Передний вагон был цел, а задний разрезан пополам, и смятая половина валялась на тротуаре перед разрушенным домом. Переднюю стену дома словно кто-то отрезал огромным ножом. На сохранившейся стене кое-где еще висели картины…

Лойзика зазнобило. Он был легко одет, но, пока бежал к заводу, согрелся и даже вспотел. А теперь мокрая рубашка под курткой прилипла к телу, но мальчик даже не почувствовал холода. Он думал только о том, как бы хоть что-то узнать об отце. Минуты ожидания казались вечностью… И все из-за будильника… Это наказание за воровство… Бабушка всегда говорила, что ни одно плохое дело не останется без наказания… Как в тот раз, когда он скрыл от мамы, что лед проломился и он с мальчишками провалился в реку. Он-то высушился у Карла Прохазки, а все равно через два дня заболел ангиной. Ему было так плохо — думал, умрет. Бабушка пришла его навестить, и он ей все рассказал. Она погрозила ему пальцем и сказала: «Вот видишь, это наказание за твое своеволие».

Знала бы бабушка, что он теперь натворил!

— А вы, случайно, про пана Докоупила ничего не слыхали? — спросил Лойзик у патрульного.

— Докоупила? Он тоже здесь работает?

— Да, истопником.

— Истопником? Нет, такого не знаю…

Земля снова затряслась.

— Еще одна… Ужасная дрянь эти бомбы замедленного действия. Убьют еще много людей. А как там у вас в предместье, тоже бомбили?

— Нас пока еще не бомбили.

— Ваше счастье. Там бы жить! А у нас в Жиденицах как налет, так бомбят… Бог знает, что там дома сейчас делается… Со вчерашнего дня там не был…

— Идут! — крикнул Лойзик, увидев двух человек с носилками, вынырнувших из темноты.

— Так вот, мальчик, Кубишту там никто не знает. Посмотрели мы список раненых и мертвых, там его нет. Значит, нечего волноваться, наверное, утром придет домой. Небось тоже где-то помогает…

У Лойзика от отчаяния сдавило горло, он едва смог сказать спасибо.

— А я тебе что говорил? В этом сумасшедшем доме разве кого найдешь?.. — заметил патрульный.

Лойзик пожелал спокойной ночи и, еле сдерживая слезы, побежал…

Почти за полчаса Лойзик добежал от Увоза до Липовой улицы. Он был рад, что наконец снова оказался на Липовой, здесь уже патруль его не остановит. Он так устал, ему так хотелось скорее домой, в постель. Жаль, что нечем утешить маму. Может, папа утром придет? Хоть бы папа сейчас был уже дома! Наконец Лойзик взобрался наверх, на Ванкову площадь. Теперь спуститься вниз — и уже не будет ни одного холма… И вдруг завыли сирены. Тревога! Что делать?! «Может, успею сбежать вниз, в Писарки, и спрятаться в туннеле?» — подумал Лойзик. Забыв про усталость, он ринулся вниз. Возле пансионата «Весна» Лойзик услышал гул моторов, самолеты были близко. Улица озарилась ярким светом. Свет был таким ослепительным, что виден был каждый камешек, а зеленые деревья казались почти белыми. Лойзик окаменел. Откуда этот свет? Небо было темное. Он повернулся и увидел нечто сказочное: низко над горизонтом, за Желтым холмом, медленно спускались на землю четыре огненных шара. Лойзик в ужасе от непонятного явления и от гула моторов, которые были уже у него над головой, хотел спрятаться в какую-нибудь виллу, но везде ворота были на запоре, а на улице ни души.

В отчаянии Лойзик огляделся вокруг. На правой стороне улицы, рядом со зданием «Весны», рос кустарник. Мальчик стремительно ринулся туда и залез в самую гущу. Опять стало темно, шары исчезли за горизонтом. Лойзик накрыл голову курткой, свернулся клубочком и закрыл глаза. Но самолеты летели с таким оглушительным гулом, что ему казалось, они спускаются ему прямо на голову. В воздухе что-то засвистело, под Лойзиком затряслась земля, и грохнул взрыв. Лойзик весь дрожал и шептал в отчаянии:

— Мамочка, папочка, бабушка… я больше не буду, я буду хорошим, я правда буду хорошим… Я никогда… мамочка, папочка… бабушка… Я правда… обещаю… Я вас уже не увижу… Если останусь в живых, — говорил себе Лойзик, — то никогда, никогда ни у кого ничего не возьму, всегда буду слушаться маму… И за углем в подвал пойду, даже ночью, хоть сто раз…