Если уж парни из села Миет решились гнать зверя, то ни глухой лес, ни глубокие ручьи не заставят их отступить. Стрела легла на тетиву — значит, надо стрелять!

Парни незаметно выскользнули из села. Они решили сначала убрать рис на поле у ручья, и действительно, к полудню большой участок был уже сжат. Старики, занятые обрядом омовения статуи Бана, ни о чем не догадывались. Но вездесущие мальчишки пронюхали обо всем и прибежали в село, крича:

— Тан А Шан не боится шамана, не думайте! Молодцы наши парни!

Услышав эту новость, шаман скривился так, будто проглотил целый стручок горького перца. Он упал на землю и забился.

— О почтенные, эти шалапуты разгневают злого демона, навлекут несчастье на все наше село. Со времен сотворения мира не было такого смутьяна, как этот Тан А Шан…

Тут-то и вспыхнул огонь в груди у старцев. Старики бросились на поле.

Парни увлеченно жали рис и спохватились только тогда, когда старики уже схватили Тан А Шана. Но он не хотел затевать скандала.

— Ребята, отойдите, я сам справлюсь, — сказал он спокойно и обратился к старикам: — Вы не имеете права связывать человека.

Но эти старые люди слишком долго жили в потемках, слишком прочно укоренились здесь древние обычаи, а что такое право и справедливость, они и понятия не имели. С громкими воплями они связали Тан А Шана и потащили его в деревню. Начинало темнеть. Перед домом собраний, с правой стороны, зажгли факелы. В центре двора сгрудились мальчишки, чуть поодаль держались женщины. Парни, отправив посланца в Фиен сообщить волостному секретарю о случившемся, сгрудились позади связанного Тан А Шана. А перед ними стеной встали старики, в злых глазах мелькали красные отблески факелов.

Парни требовали:

— Сходите за председателем кооператива!

— Позвать сюда уполномоченного, пусть разберется!

Но один из стариков важно заявил:

— Люди нашего села сами нас рассудят. В прошлом году этот подстрекатель презрел все запреты и вышел на охоту. Сейчас он снова нарушил обычаи. Во всех смертях, что будут в этом году, — его вина, и в плохом урожае тоже его вина…

Тан А Шан, не дав ему договорить, вышел на середину двора и громко сказал:

— В наших обычаях много хорошего, но немало и плохого. Обычай, который велит охотнику пригласить разделить добычу среди всех жителей села, хороший. И такие обычаи мы будем охранять. Но от плохих обычаев нужно избавляться. В прошлом году целую неделю было запрещено работать, за это время птицы и полевые мыши да и наводнение сколько риса уничтожили, помните? Это табу — отживший предрассудок, в других селах от него давно уже отказались, зачем же мы его храним? Ведь так мы весь рис потеряем, сами голодать будем да и армии нечего будет дать! Вот и судите сами, не позор ли это! А селу своему мы вреда не хотим.

Парни возбужденно кричали:

— Эй, зовите сюда шамана!

— Небось удрал вредный старикашка!

Тут как раз и подошла Те с братишкой. Она встала за спиной Тан А Шана. Все лицо ее было залита слезами. Что так взволновало ее — смелые слова Тан А Шана или то, как он стоял, гордо подняв голову?

Маленький Тан сразу же подскочил к Тан А Шану и с жаром воскликнул:

— Я сейчас развяжу тебя!

Подошел председатель кооператива. Было видно, что его разбудили, лицо со сна казалось бледным — ну прямо кислое тесто в старой глиняной крынке. Он захлопал в ладоши и пронзительно закричал:

— Хватит, хватит, расходитесь, не место здесь буйволам рогами сцепляться и незачем ссориться!

— Да кто ссорится!

— А что же это такое?

— Председатель, засвидетельствуйте. «Протокол о противозаконном нападении и связывании. Мы… жители села Миет свидетельствуем, что…»

Председатель, кажется, только теперь проснулся. Он замахал руками и примирительно сказал:

— Ну ладно, ладно, все мы одной крови, все мы зао…

Но толпа возмущенно потребовала:

— Составляйте протокол да читайте погромче, чтобы все слышали!

— Нужно раз и навсегда отучить людей от дурных привычек! А то чего доброго снова еще что-нибудь затеют!

— Пора нашего шамана на перевоспитание отправить! Хватит ему губить кур да свиней!

Тан А Шан наконец вздохнул с облегчением. У Те тоже будто камень свалился с души. Застучала кровь в висках — это Тан А Шан оглянулся и посмотрел на нее. Впервые глянули они в глаза друг другу…

Так было покончено с одним из самых нелепых обычаев. И село Миет, столь дорогое сердцу Те, обрело новую жизнь.

Много событий произошло еще потом, но Тан, братишка Те, упорно вспоминает только об этом случае. Но ведь и сама Те без конца вспоминает первую встречу с Тан А Шаном на маниоковом поле в безлунную октябрьскую ночь.

А Тан всякий раз, стоит только семье собраться за столом, снова и снова принимается рассказывать отцу эту историю, точно это любимая старая сказка. И Биен, отложив палочки, смеясь, говорит:

— Прежде человек сам надевал на себя путы, а теперь сам их снимает — вот как некоторые сами сбрасывают с себя веревки.