Папа целует меня в макушку, обнимая. Мама тоже обнимает.

— Почему не позвонила, Маковка? Папа бы тебя встретил…

— Да тут недалеко, захотелось пройтись…

— Все в порядке? Ты выглядишь немного нервной…

— Все окей, просто устала. Я поднимусь к себе, — иду по направлению к лестнице, прихватив с собой сумку.

— Обед через два часа. Хочешь чего-то перекусить после дороги?

— Нет, я в душ хочу. Помощь нннада? — вспоминаю нашу давнюю шутку.

— Нет, не нннада, отдыхай, Маковка.

В комнате чисто и пахнет свежевыстиранным постельным бельем. Мама все подготовила к моему приезду. Так приятно… Скидываю с себя вещи, провонявшие дорогой и вонючим парфюмом соседки. С улицы слышится какой-то шум, и я подхожу к окну. На улице пасмурно, и поэтому я приглушаю свет на лампе, что горит на столе, и отодвигаю тюлевую занавеску, чтобы рассмотреть, что там происходит. На подъездной дорожке стоит тетя Лена, соседка, и обнимает мое сегодняшнее приключение. Ярослав, обнимая мать, поднимает глаза и смотрит в сторону нашего дома. Что-то говорит тете Лене, она машет рукой и что-то отвечает. Яр улыбается, кивает, и они вместе входят в гаражные ворота, оставляя машину на улице.

Как странно, столько лет прошло с того дня, когда мне пришлось обрезать волосы из-за того, что Ярик вкатал мне в макушку жвачку… А волна негодования до сих пор поднимается в душе… Не простила до сих пор? Не успокоилась? Надо отпустить ситуацию, иначе опять начнется война…

Иду в душ, смываю с себя усталость и волнение сегодняшнего дня. Потом еще долго стою под струями. Обожаю воду в любом ее проявлении. Будь то душ, озеро, море или просто дождь. На работе все ходят вялые, а во мне словно второе дыхание открывается в дождливую погоду…

Заматываюсь в полотенце, выхожу в комнату и раскрываю свою сумку. Достаю короткие джинсовые шорты с обтрепанными краями и высокой талией и спортивный топ. В доме тепло, поэтому решаю не натягивать носки. Сушу волосы феном и выхожу из комнаты. Внизу какое-то оживление, и я спешу на голоса, тут же застывая в двери гостиной.

— Ярослав, какой же ты красавец, — вздыхает мама. — Возмужал, вытянулся, заматерел…

— Совсем взрослые стали дети, — с сожалением говорит тетя Лена.

— И не говори… Когда только успели повзрослеть… — соглашается папа, выхватывая меня взглядом у входа. — Маковка, а у нас гости, — улыбается он.

— Сюрприз, — улыбается мне тетя Лена и раскрывает руки для объятий. Захожу в комнату и обнимаю соседку. А я скучала по ней, оказывается… Она всегда становилась на мою сторону, когда мы с Яром чудили. Даже когда я была виновата. А Ярику влетало за двоих, как старшему.

Отлипаем с ней друг от друга.

— Красавица какая, — со слезами на глазах говорит она, поправляя мои волосы. — И брови такие же, как в детстве…

— Да, бабушка не разрешала их щипать, так и привыкла… — шучу я, в ответ получаю смех всех присутствующих. Ну почти всех… Ярослав смотрит на меня, не моргая. Точнее не на меня, а на мои голые ноги. Становится не по себе, и я невольно поджимаю пальчики ног. Яр усмехается одним краешком губ. Гаденыш… Что бы такое придумать, чтобы напакостить ему?.. Блин, столько лет прошло, и ни разу не было желания кому-либо пакостить. И только стоило встретиться с Ним, как опять накрыло…

— Это же сколько лет не виделись… С мамой-то мы созванивались и иногда встречались. Я знаю о твоих успехах в области рекламы, Ева, умничка наша… А Ярослав-то тебя давненько не видел… — она подталкивает меня к сыну, видимо, чтобы мы поздоровались. Спотыкаюсь о ковер и падаю в его объятия. И нет бы поблагодарить, что вовремя поймал, а я шиплю ему в плечо:

— Руки убрал… а то оторву и в другое место вставлю… — надеюсь, что родители не слышат это…

— И я рад тебя видеть… — смеется он, выпуская меня из объятий. Вот это ручищи! В два раза обхватить меня может.

— Ну, давайте, скорее за стол, — приглашает мама. — Ярик… Нет, теперь тебя так и не назовешь… Ярослав, ты садись рядом с Евой, чтобы все уместились.

Закатываю глаза. Ну и зачем это, мам? Я ведь могу с тобой сесть, теть Лена с Яриком, а папа во главе стола. Но нет, мама усаживается со своей подругой, а мне приходится ютиться между стеной и Яриком. Черт бы его побрал… Расселся, расставив ноги, что мне приходится влипнуть в стену, чтобы с ним не соприкасаться. И если бы это помогло… Он немного разворачивается, и его бедро уже касается моего колена. По ноге пробегают мурашки.

— Замерзла? — приподнимает черную бровь Ярик, заметив мурашки. — Надо было одеться потеплее… — дает совет и проводит костяшками пальцев по бедру от колена до края шорт. Черт, если бы знала, что придется вот так с ним сидеть, притворилась бы спящей… Кидаю на парня злой взгляд и пытаюсь отвлечься на разговор родителей. Ярик вливается в беседу, чувствует себя свободно, даже накладывает в мою тарелку еду… Ну ладно, за мамину стряпню я готова терпеть даже Ярика…

Ем молча. Как же вкусно, ммм! Облизываю губы и накалываю на вилку кусочек картофеля, отправляю его в рот. Но он становится комком в горле от взгляда моего соседа. Яр не просто смотрит, а прожигает своими почти черными глазищами. И от его взгляда мои губы начинают гореть, словно перцем намазали. Отвожу взгляд в тарелку. Вкусно так, но аппетит куда-то пропал. С сожалением смотрю на остатки еды, вздыхаю. Хочется воткнуть соседу в колено вилку, чтобы не смотрел так и, наконец, сдвинул свои конечности. Раскинулся, будто один сидит… Но что-то сказать не решаюсь. Я же взрослая, мне почти двадцать два, и наша детская война должна остаться в прошлом… Но почему-то до сих пор волнует… И от того, что волнует я раздражаюсь еще больше.