— Но… Ты же лекарь… — недоверчиво посмотрел на меня этот молодой дед.

— И что? Лекари куда прочнее любого другого мага, — пожал я плечами. На мне даже синяка не осталось, тогда как старик чуть не рассыпался прямо на своей лежанке.

Он снова подозрительно на меня посмотрел, а я просто продолжал грызть яблоко. А затем погрузился в медитацию, чтобы поскорее впитать всё полезное из съеденного.

— Ты точно не из нашего мира, — помотал головой старик, как только я открыл глаза. — Здесь Дар лекаря… самый слабый, низший.

От такого заявления я аж подавился яблоком. Это же надо такую глупость сморозить. Лекари слабейшие? Да за такие слова в моем мире можно было легко заполучить статус главного королевского шута. Просто для этого на каждом приеме нужно повторять эту фразу из раза в раз.

Мой сокамерник немного пришел в себя и, наконец-то, разговорился. Память моя, хоть и начала восстанавливаться, но всё равно пробелов в знаниях хватало. Благо, старик знал об этом мире многое, и не стеснялся подробно мне рассказать. Я же просто задавал ему наводящие вопросы и внимательно слушал.

Действительно, лекари в этом мире бездари. Ничего не умеют, не знают, и со своей работой справляются крайне плохо. Тех, кто реально что-то может, как сказал он, единицы, и это было просто невероятно. Так что с таким Даром здесь ни о каком богатстве и славе даже мечтать нельзя. И самое главное, здешние целители не умеют наносить вред. Они беспомощные, слабые, и, судя по услышанному, тупые.

В чём сложность быстро заполнить каналы энергией, и усилить на пару секунд группу мышц? Это легко, я этому научился еще до академии. Зато ударить можно так, что мало не покажется, а энергии на это уйдет всего ничего, после удара она вернется обратно, из тела не выйдет. И таких мелочей тысячи. Лекарь может делать все, что угодно со своим и чужим телом. С одной поправкой — лекарь из моего мира, а здесь они не умеют ни черта.

— А почему ты уверен, что они не найдут твоего наследника? — спросил я, вспомнив выражение лица деда, пока его пытались допрашивать.

— Хах! — неожиданно усмехнулся он. — Так умершего хоть обыщись, уже не найдешь.

Он так уверен? Я вот находил, когда мне нужно было. Да, бывает сложно такое провернуть, но ничего невозможного в этом не вижу. Ну, да ладно, если он так в этом уверен, то мне не хочется его разубеждать.

Из родственников у деда осталась только дочь. Вот ее трогать не будут, просто после его смерти насильно возьмут в жены, и заберут при этом себе его Род. По крайней мере, законы такой момент, можно сказать, обходят стороной. Тут надо тщательнее разобраться, а мне пока лень погружаться в столь скучные темы с головой. Так что выслушав всё меня интересующее, я погрузился в глубокую медитацию. Попросил только деда кинуть в меня чем-нибудь, если он услышит шаги за дверью. Иначе подумают, что я умер. А может так будет проще покинуть эту богадельню? Нет, лучше я перебью тут всех. Дед же, быстро устав от разговора, просто уснул. Но сон у него чуткий, так что, думаю, он меня не подведет.

— Да как так? Почему? — по темной комнате взад-вперед ходил, облаченный в грязное белое одеяние, седой тучный мужик с длинной бородой. — Все в один день?

— Да, господин настоятель, — почтительно склонил голову послушник.

— Сначала брат Феодосий, а затем эти двое? — всё ещё недоумевал тот. — Но как?

— Случайность и невнимательность… — развел руками мужчина в чёрном балахоне, и снова поклонился.

И действительно, в этот день в катакомбах монастыря происходили странные вещи. Нет, тут и раньше бывали несчастные случаи, да и не всегда служители могли справиться с проклятиями. Но так, чтобы за один день сразу трое.

— Может, нас прокляли? — задумчиво проговорил настоятель, и вышел из своей тесной комнаты. Он долго бродил по длинным коридорам, но никакого проклятия не нашел. Даже наоборот, аура вокруг храма стала как будто чище. Так что вскоре он вернулся в свою келью, где застал всё того же послушника. Тот смиренно дожидался своего господина, молча стоя в углу.

— Как они умерли? Расскажи мне все подробно! — рявкнул настоятель, устало опустив свою большую тушу в кресло. Всё же бродить по коридорам и лестницам — дело тяжелое.

— Феодосий принял на себя проклятие и скончался через час. Сердце от боли перестало биться.

— А клиент? Его, значит, спасли? — перебил послушника настоятель, но тот лишь помотал головой. — Дьявол! Предоплату ведь взяли?

— Да, господин! Конечно, — дождавшись кивка господина, послушник продолжил. — Брат Василий упал с лестницы и разбил голову, умер мгновенно. А Евстафий… — на этом моменте он замолчал, будто подбирая слова.

— Что Евстафий? Ну? — не выдержал настоятель. — Он что? Тоже проклятие? Или кто-то из заключенных?

— Он утонул в выгребной яме. Захлебнулся. Стало плохо с животом, он пошел в уборную, и там его скрутило судорогой, вот и провалился в дыру. Вытащить не успели… — снова развел руками тот.

— Как?! Как такое возможно? Утонуть в дерьме? — мужчина схватился за голову, и просидел так некоторое время. — Так, слушай сюда. С этого момента бухать в этих стенах запрещено! Ни капли чтоб! Понял? Совсем охренели уже!

— Будет сделано, настоятель, — послушник поклонился и вышел из комнаты, оставив бедолагу наедине со своими мыслями.