— Блин, стыдно-то как.

— Серьезно? — с удивлением посмотрел на меня Петр.

У меня стала закрадываться мысль, что он меня в непогрешимые мудрецы записал. Которому чужды обычные человеческие эмоции и переживания.

— Что тебя удивляет? Он меня на работу взял, денег на подъем дал, доверие оказал. А я подвёл.

— Так не по своей же воле, — возразил Петр.

— И что? Или хочешь сказать, что это достаточное оправдание, чтобы слово не держать?

Петр открыл рот и закрыл. Снова отвернулся. Губы плотно сжал и вспотевшие ладони о штаны вытер. Ну да, спросить, откуда такая щепетильность, — это значит перейти к теме, а кто я такой. Чего он избегает.

— Дядь Боря всё понимает, — сказал Петя, не смотря на меня.

— Да и я понимаю, что он понимает. Надо будет потом его как-нибудь отблагодарить.

— А тебя-то в ученики возьмут?

— Спроси у Аристарха Павловича. Крутит меня, ничего конкретного не говорит.

— Так ты полон противоречий, а на его должности осторожность надо соблюдать. — оживился он, переключившись на понятную ему тему.

— Осторожность? — подался я вперед. — Слушай, Петя. У тебя время ещё есть? Расскажи мне, что за осторожность? Перед кем? Что за сложности-то такие?

— Так это… — задумался он. — Рассказывал же вроде, не?

— В общих чертах, и не всё. Я так и не понял до конца.

— Все целители аристократам служат, — ответил парень. — Аристарх Павлович не исключение. Но у него договор с князем, об этом все знают. Или не все… — он снова задумался. — Этот договор ещё моя бабка заключила. Что здесь целителей готовят и обучают, аристократов лечат, высокий уровень держат. Но при этом и простому люду помогают. Не знаю, в курсе ты или нет, но другого подобного места нет. Если заболел — так к обычному врачу иди, за деньги.

— Это понятно, но неясно, почему он так меня принимать не хочет?

— Из-за нейтралитета. Раз сказал, что лечишь всех, так и лечи. Никаким родам не благоволи. В политических интригах не участвуй. Ни чью сторону не принимай. Ты представляешь, какое влияние у лучшего целителя столицы? — Петр перешёл на шёпот. — Я подробностей не знаю, но сдаётся мне, человек его уровня много чего может сделать. В общем, сложно это всё. Если как-то себя не так повести, так князь мигом вольницу придавит.

— Угу, стало немного понятнее… — настала моя очередь задуматься.

Это и так-то понятно было, но я хотел деталей, подробностей. А то общая картина никак не хотела в моей голове складываться.

— К тебе подходил кто? — задал я последний вопрос, который меня волновал.

— Черепки? — догадался Петр. — Нет. Затаились. Не знаю, что там у них. Думаешь, будут проблемы?

— Обязательно, — уверенно кивнул я. — Поэтому, Петр, мой тебе совет. Если не хочешь неприятностей, держись от меня подальше.

На это Петр с обидой посмотрел, губы поджал.

— Уж сам разберусь, — ответил он резко и встал, — Выздоравливай давай. А насчёт дядь Бори — стань новой звездой целительства. Он потом будет рассказывать, что такой уважаемый человек у него посудомойщиком работал. Хорошая байка получится. Вот и отблагодаришь.

— Обязательно, — усмехнулся я. — Обязательно стану звездой.

Которая со всей яростью обрушится на армию мертвых, когда она начнёт своё шествие.

А если повезет, то и раньше обрушусь.

Оставшийся день я провёл за зубрежкой. Это помимо еды, коротких разминок, целебных прогонок Крови по телу. Петр мне ещё блокнот с ручками принес. Пригодились. Пометок делал я много.

Каюсь, но никогда не был силен в теории. Экзамены всегда по краю сдавал. Зато в практике хорош был. Когда же война началась, то там… В общем, там один экзамен — ты либо спас раненого, либо нет. Причем каждый раз приходилось работать в отвратных условиях. Совета спросить не у кого. Помощи попросить у старшего целителя — тоже нельзя. Потому что нет больше никого. Выбрался отряд куда-нибудь в лес, развалился кто где, люди кровью истекают. А ты носишься между ними, сам зачастую едва живой. В бою сначала выложился, а теперь как целитель отработать должен.

Хочешь или нет, но быстро научишься работать экономно, точечно, с максимальной эффективностью. Иначе будешь копать очередную могилу товарищу, с которым ты ещё день назад ел, пил, шутил и надеялся когда-то вернуться к нормальной жизни.

Так оно и получилось. Что как боевой и полевой целитель, который способен себя усилить и отряд на ноги поставить после тяжелого боя — я мастер. В теории же плаваю. Не только потому, что она мне тяжело давалась, но и по другим причинам. Во-первых, сколько лет назад я зубрил трактаты целительские? Когда мне лет четырнадцать было. А жизненный путь я закончил почти в сорок. Ещё пятнадцать лет в теле Олега, где доступа к учебникам, понятное дело, не было. Вот и получается, что нормально учился я сорок лет назад. Тут любой забудет теорию. Остались только те навыки, которые до автоматизма довёл.