«…На трупе надеты серые джинсы, подпоясанные чёрным ремнем с металлической пряжкой спереди.

На ногах – потёртые коричневые кожаные ботинки с резиновой подошвой. На носках ботинок сверху – множественные бурые округлые пятна размерами до 1*1 см, похожие на кровь. Подошва правого запачкана кровью.

Рубашка серого цвета пропитана частично подсохшей кровью.

Возраст: на вид 60-68 лет.

Правильного телосложения, кожные покровы бледные, в области грудной клетки найдена гематома.

Волосы седые, прямые, короткие. Лицо резко отёчное. Усы и борода гладко выбриты. Глаза закрыты…

Кости носа сломаны. Рот открыт…

Шея короткая, грудная клетка правильной формы, симметричная. Живот втянут…

На лопатке старая голубовато-синяя татуировка в виде летучей мыши. Надписи на татуировке отсутствуют.

Труп на ощупь тёплый, за исключением открытых участков лица и кистей рук…

…В окружности левого глаза кровоподтёк… Подкожные гематомы… Множественные ссадины на левой стороне лица…».

– Что думаешь, Лёша? Местные?

– Да вряд ли, – скучающе зевнул полноватый участковый. – Свой контингент я знаю. Некому просто. Нет, я проверю, но скорее всего – «висяк» это, – он сплюнул. – Будто нам геморроя мало.

– Дела… Вот так будешь идти в старости домой, огреют чем-то по башке и так же будешь валяться, как этот вот «жмур». Как там его?

– Чернов Андрей Семёнович. Знаю я его. Вернее, знал, – поправился участковый. – Безобидный был дедок, жил вон в том доме, – он указал на видневшееся здание.

– Ладно, Лёх, – прервал его дежурный эксперт. – Это всё хорошо, но я, пожалуй, поеду. Может удастся хоть часик покемарить. Сутки тяжёлые выдались.

– Ну да. А ты, Лёша, здесь разгребай, – проворчал участковый себе в усы. – Значит, не будешь дожидаться?

– Да ну, нет конечно! Что в морг без меня его не отвезут? Все равно вам ещё со свидетельницей возиться. Что я буду торчать здесь зря?

Врач уехал, а участковый, притоптав наполовину недокуренный бычок, не спеша направился к единственной свидетельнице – продавщице круглосуточного ларька, которая последней видела покойного Чернова живым.

Открыв глаза, я на несколько мгновений замер. Взгляд упёрся в высокий светлый потолок, слишком уж высокий для современных лечебных учреждений.

Первой мыслью, пришедшей в голову, была: «Это какая-то VIP-палата?».

Бред.

Кому я нужен, чтобы меня клали в подобном помещении? Старик, без денег, без связей. Крепко зажмурившись, прям до писка в ушах, снова открыл веки. Потолок и не думал пропадать.

Что происходит и где я? Выходит, врачи меня всё-таки откачали?

Медленно повернув голову, наткнулся на испуганный взгляд молодой девушки в простом сером платье, которая, увидев, что пациент очнулся, что-то невнятно пролепетала от неожиданности. Затем быстро вскочив, чуть не перевернув прикроватный столик, выбежала из комнаты.

За ней, видимо закрывшись, хлопнула дверь.

Осматривая помещение, в котором оказался, я всё больше и больше озадачивался.

То ли здесь было хорошее освещение, то ли лампы специальные, но, как ни странно, даже с моим плохим зрением, были хорошо видны мельчайшие детали обстановки комнаты, в которой находилась моя койка. Да и на койку это слабо походило. Вряд ли даже в таких палатах под больного, находящегося в бессознательном состоянии, стали бы класть перину.

Деревянный паркет, ровные стены, декорированные лепниной, дорогая мебель, даже на мой неискушённый взгляд… Это что угодно, но не лечебное учреждение. Да взять хотя бы даже тот стул, на котором сидела девушка…

Я попробовал приподняться на локтях и мне это легко удалось, хотя последние годы я мог вставать по утрам, только предварительно перевернувшись на бок. Странное ощущение, а в моём возрасте – очень непривычное.

Может мне вкололи наркотик, и поэтому боль не ощущается? Я прекрасно знаю, как себя должен ощущать человек, которого избили втроём, сломали рёбра, нос, а потом вырубили, просто забив ногами. На наших тренировках было и похуже. Совсем не так должен я себя чувствовать, даже, если учитывать действие обезболивающих препаратов.

Я только собирался ощупать нос, чтобы проверить, почему не чувствую наложенных на голову бинтов, когда мой взгляд упал на руку.

Это была рука ребёнка.

Я оцепенел, а мозг лихорадочно начал прокручивать различные варианты, один бредовее другого. И только усилием воли, я не позволил себе истерически расхохотаться от нервного напряжения, так и застыв с идиотским оскалом на лице.

Какого хрена здесь вообще происходит? Я брежу? Так, спокойно. Какая бы фигня со мной сейчас не происходила, всему всегда есть логическое объяснение. Нужно только больше данных для анализа.