Ту песнь, что древле пел Орфей, смиривПса Цербера и кормчего Харона,Иль ту, с которой лира АмфионаВаяла стены семивратных Фив,Иль ту, что, Иппокрену огласив,Поют все те, на чьем челе коронаИз листьев лавра, так что упоенноВнимают музы, боги, слух склонив, —Наверное, похвалит очень скупоТа дама, кто красой затмила всех,Речами и повадками своими.А я-то вознамерился на смехО ней поведать виршами худыми!Вы видите, насколько это глупо!
IX
Белейшие жемчужины ВостокаБлеснут под лалом пурпурным, живым,Раскрывшись от улыбки нешироко;Огнь под бровями черными таим,Юпитер там с Венерой ясноокой,Цвет лилии мешается с другим —Пунцовых роз, палитрой той высокой,Что не создать искусством никаким.Волос прекрасных золото витоеЛоб осеняет, чудной их красеИ сам Амор дивится, ослепленный.Описанному равно остальное,В ней части тела соразмерны все.Ты скажешь: ангел, видя облик донны.
Х
Кудрей прекрасных волны золотые,Невинно-искрометный взор очей,Живой задор бесхитростных речей,Веселый смех, изысканно-простыеМанеры донны – дал ли это ты ей,Амор, иль клад природы спрятан в ней,Но лишь она владелица ключейК душе, где ран следы неизжитые.Меня тоска гнетет, всё поглощая,Несбыточной надеждой бременя,Но возмещенья мук не обещая.Взор донны, наподобие огня,Столь живо жжет, желаньями смущая,Что чувств иных нет в сердце у меня.
XI
То блещущее пламя, чьим пыланьемКогда-то путь любви мне был открыт,Сжигает так, что, если воспаритДуша вослед Аморовым призваньям,Слабеет воля под его сияньемИ слепнут очи, сразу отгоритМой должный пыл, подавлен и разбит,Я становлюсь бесчувственным созданьем.Пока я в замешательстве таком,Смеются над моим нелепым видом,А кто вздохнет порою, сострадая.Так, значит, эта страсть, которой жгом,Вскрывает всё, что полагал я скрытым,Меня свободы начисто лишая.
XII
Зрачки мои не в силах воспринятьЛюбовный свет, что искры испускаетВ глаза мои и в сердце проникает,Оставив в нем, Амор, твою печать —Как образ той, от коей мне страдать,Так и того, кто мной повелевает,И боль меня всего одолевает,Как вижу я мадонны благодать.Так, супротив желания и воли,В присутствии ее я должен сразуКуда-то отводить глаза свои.О тягостный удел, причина боли:На ту, что так всегда желанна глазу,Взглянуть не смею от своей любви!
XIII
Взгляни я на прекрасных два зрачка —Пылает сердце в их огне желанномИ в душу мне таинственным чеканомВбивается их образ на века.Мой господин, другого огонькаНе шли мне, рая не сули обманом,Сей пламень мне – отрадой и тираном,Спасенье в нем, и гибель с ним близка.Прошу я, лук свой отложи разящий,Довольно, что я пленник этих глазИ что твои нерасторжимы путы.Пока ты всё прекраснее и слащеМне делаешь ее, как вот сейчас,Лишь смерть меня спасет от пытки лютой.
XIV
Великий пыл любовного желаньяЗажег мне сердце юное и точит,И всё сильнее в нем день ото дня;Продлится до конца существованья,Иные страсти гонит из меняИ правит мною всюду как захочет.. . . . . . . .
XV
Мне не под силу, как направлю взглядНа розы-губы, на глаза-светила,На лик и кудри золотые милой,Что на земле мне дарит рай услад,Умом постигнуть, знать я был бы рад,Что в ней чудесней, что меня пленило:Стать ангелицы дивной, легкокрылойИль смех, чьи ноты сладостно звучат.Когда искрятся эти звезды светомИ днем как будто меркнут небеса,Весь дольний мир в улыбке расцветет.К ним сердцем устремляюсь, и при этомВо мне преображенья чудеса,Я на земле вкушаю райский плод.
XVI
Улыбка и чарующее слово,Кудрей сплетенье, где мой взор увяз,И руки, что меня сто тысяч разУбили и вернули к жизни снова, —Всё это языки огня шального,Что грудь мне жжет и ослепляет глазС тех пор, как донны лик меня потрясИ лика видеть не хочу иного.Так выглядит, мне думается, таОтрада, что блаженством одаряетИ возвещает смертным благодать.Им чистая сияет красота,Им добродетель крылья оперяет,Чтоб вознести в лазоревую гладь.
