Лошади встали, слуги распахнули дверцы. Первым вышел граф Койла, галантно подавший спутнице обернутую плащом руку и сообщивший, что Их Величества ждут гостью в парке. Даро позволила себя провести по усыпанной золотистым песком дорожке сквозь арки из все еще цветущих златоцветов. Очевидно, канцлер вел ее потайной тропинкой, потому что сначала она услышала голоса, а сами беседующие были скрыты живой изгородью.

– Горбун не любит браться за копье в честь прекрасных дам, впрочем, у него и дамы-то нет и быть не может, - мирийка вздрогнула, узнав графа Аганнского, - а его "волчата" повсюду следуют за ним, как собачки.

– Жорес, - низкий голос прозвучал, как удар плетью, - герцог Эстре берется за копье ради Арции и ее короля, а его друзья пойдут за ним даже в огонь, и вам это следует знать.

– Прошу прощения у Вашего Величества, - сын королевы явно испугался собственной дерзости, - я не имел в виду ничего задевающего честь герцога.

– Тем паче честь моего брата невозможно задеть, - за эти слова Дариоло простила королю все.
– Сандер - лучший из людей.

К сожалению, они прошли сквозь ворота из олеарий, и разговор прервался. Августейшее семейство расположилось на террасе изящного павильона, но подниматься туда не понадобилось. Увидев гостей, Филипп спустился им навстречу, подал Даро руку, а Гастон, видимо сочтя свою миссию законченной, откланялся.

– Рад вас приветствовать, любезная племянница, - Его Величество явно находился в веселом расположении духа, - и не смотрите на меня с таким удивлением. Все монархи Благодатных земель - братья и сестры, даже если они ненавидят друг Друга. Впрочем, с братьями и сестрами такое случается сплошь и рядом.

– Герцог Эстре верен Вашему Величеству.

– Да, в нем я не сомневаюсь, - подтвердил король, - но давайте пройдемся по парку.

Дариоло робко оперлась на предложенную ей руку, спиной чувствуя взгляд Элеоноры и Аганна. Они молча прошли к озеру, и от этого молчания сердце мирийки тревожно забилось. Точно так же молчал Артур Бэррот, прежде чем сказать ей то, чего она не ожидала и чего смертельно испугалась. Артур любил ее и просил ее руки, он не знал ни про Сандера, ни про Шарло и Катрин. Она пролепетала ему что-то о невозможности и непреодолимых препятствиях, но виконт ничего не понял. Миранда вечером сказала, что нужно быть слепой чтобы не заметить любви Артура. А как она может думать о ком-то еще, если есть Александр? Но Бэрроту можно сказать "нет", а королю? Если она ему откажет, он очень разозлится? Говорят, Филипп Тагэре не признает слова "нет".

– Сигнора, - король указал на увитую тронутым первой желтизной диким виноградом беседку, и Даро покорно пошла за Его Величеством, - я хочу вернуться к нашему старому разговору. Два года назад я намекнул, что вы мне нравитесь, и спросил, свободно ли ваше сердце. Тогда оно было свободно. Вы предпочли провести два года вдали от Мунта, но теперь вернулись ко двору. Тогда вы были прелестны, сейчас вы ослепляете. Я предлагаю вам свою любовь, дорогая. Что вы мне ответите?

Вот оно! Что же делать? Что?!

– Ваше Величество, ваши чувства...

– Погоди, - король легко перешел на "ты" и взял ее за руку, отчего стало еще страшнее, - я не предлагаю тебе ничего недостойного. Напротив! Да, в моей жизни было много женщин, но каждая имела лишь то, что заслуживала. Твои красота, происхождение и поведение стоят короны. Я предлагаю тебе руку и сердце.

Святой Эрасти! Нет! Только не это!

– Но Ее Величество...

– Элла и ее родня выжали из своего положения все, что можно и нельзя. Не думай о ней, это мои заботы. Через месяц я буду свободен.

Даро, не зная, что сказать, робко попробовала высвободить руку, и, как ни странно, король ее не удерживал.

– Не бойся, я не трону тебя, пока нас не обвенчают. Не сомневаюсь, твой отец будет рад нашему союзу, думаю, на радостях он простит и Рафаэля. А тебя я сделаю счастливой.

Филипп ласково, но уверенно прижал Даро к себе. На мгновенье она замерла, даже не от растерянности и страха, а от того, что Филиппу и впрямь было трудно отказать. Но когда чужие губы коснулись ее, Дариоло отпрянула.

– В чем дело?
– кажется, Филипп нашел ее выходку забавной и приятной.

– Я... я не могу. Я люблю другого!

– Вот как?
– темные брови сошлись на переносице.
– И кто же этот счастливец?

– Не... Не скажу!

– А он тебя любит?

– Да, - твердо сказала Даро, - а я его, и это навсегда.

– Один раз любят только лебеди, - голос короля стал холодным.

– Люди тоже, - мирийка гордо вскинула голову, как никогда походя на своего брата, - если ты не любишь, это не значит, что не любит никто!

– Вот, значит, как, - король казался раздосадованным, но вспышки гнева не последовало, - значит, ты отказываешься назвать имя?

– Да. Я никогда его не предам! Никогда, слышите!

– Хорошего же ты обо мне мнения, - Филипп рассмеялся, но смех вышел невеселым.
– Впрочем, вряд ли кто-то меня понимает, кроме Сандера.

Король помолчал, затем посмотрел своей собеседнице в глаза и внятно произнес:

– Дариоло, я клянусь отдать тебя тому человеку, которого ты избрала. Кем бы он ни был. Расскажи ему о нашем разговоре все. Пусть придет ко мне от твоего имени, и я сделаю все, чтобы вы были счастливы. Слово Тагэре. А теперь прости. Гастон отвезет тебя в дом Мальвани.