Он поймал темно-синий взгляд Сезара, заметил напряженную улыбку на лице Поля и сведенные брови Никола. Да, нужно что-то сказать, но имеет ли он на это право? Имеет! И по крови, и по тому, что они пришли сюда за ним и смотрят на него в явном ожидании. Сандер тряхнул темными волосами, отгоняя последние сомнения, и поднял руку.

– Друзья, - он улыбнулся, - странно, что я так называю вас только сейчас. К несчастью, лучшие слова лгуны и болтуны так затаскали, что произнести их, не стесняясь, можно только спьяну или перед боем... Не знаю, все ли мы будем вечером живы, и хочу, чтобы вы знали, как мне нужна ваша дружба и как я вам за нее благодарен.

А теперь о деле. Нужно выстоять до подхода Филиппа. Будет трудно, но мы знали, на что шли. Мы попробуем их удивить и вызвать к себе уважение, а потом придется тупо встать и драться до заката. Вот и все... Если кого когда-то обидел, простите, не хотел, - Сандер неожиданно сам для себя улыбнулся и, взяв из рук оруженосца украшенный белыми перьями шлем, надел его на голову. Время для разговоров истекло, передовые Рауля выходили то ли к маленькой скале, то ли к большому валуну с вмятиной посредине.

Войско шло походным строем. Впереди пехота, затем рыцари и конные воины, по случаю жаркого дня не надевшие доспехов, за ними повозки с оружием, и снова пехота. Впереди на расстоянии двух полетов стрелы ехало несколько конников, скорее для порядка, чем из предосторожности. Они миновали лощинку, в которой затаились "волчата", даже не повернув головы, хотя со стороны дороги эта предусмотрительно закрытая нарезанными ветками щель и впрямь была почти незаметна. Ладно, старик Шада о них "позаботится".

Юный полководец поставил своих людей "клином". Сам впереди, сзади Сезар и Этьен, за ними братцы Трюэли. В четвертом ряду Крэсси, Никола, Поль и Одуэн, а сзади дарнийцы. Сам он мог видеть лишь узкий проход и камень на тропе, но забравшийся на каменистый выступ на вершине холма воин знал, когда подать сигнал, и взмахнул намотанным на руку плащом. Сандер молча тронул коня. Он не оглядывался, зная, что его движения повторили четыре сотни человек. Все было проделано вовремя. Когда они вышли к тропе, до лумэновцев оставалось расстояние достаточное, чтобы разогнать коней, но не для того, чтобы противник понял, что происходит, и тем более успел перестроиться в боевой порядок и надеть доспехи.

"Волчата" ворвались в ряды воинов в алых туниках с оленьей головой (знак Стэнье!), как волки в овчарню, круша налево и направо. Кто-то бросал алебарды и копья и пытался бежать, кто-то валился на колени, крича о пощаде, кто-то пытался обороняться, но мечущиеся лумэновцы мешали друг другу. Похоже, "оленей" никоим образом нельзя было отнесет к толковым воинам. Если б у Сандера было время, он бы подивился, зачем Рауль потащил с собой таких неумех, но юноше было не до того. Он изо всей силы работал копьем умудряясь при этом смотреть вдаль, так как не сомневался: конница ре Фло скоро явится на выручку угодившей в засаду пехоте. Так и оказалось. Всадники Рауля славились своей выучкой. Да, их застали врасплох, но воины быстро, не теряя головы, разобрали с телег оружие и доспехи, и вскоре первые сотни, обтекая незадачливых "олешков", бросились на неизвестно откуда взявшегося врага. За спинами многих сидели лучники, засвистели стрелы.

Александру не повезло. Его конь, раненый в глаз, взвился на дыбы, а затем ткнулся мордой в землю. Дело было бы вовсе плохо, но Сандер успел высвободить ноги из стремян и ухватиться рукой в латной рукавице за острие вражеского копья, которое должно было его убить, а послужило опорой. Почувствовав, что он твердо стоит на ногах, Тагэре начал крушить врагов налево и направо. Сражаться с пехотинцами Стэнье было нетрудно, куда хуже были приближающиеся всадники с медведями на туниках, которых явно привлекала его персона. Вообще-то Сандер знал, как отражать натиск конников, даже без специального копья или алебарды. Это было трудно, но возможно.

2885 год от В.И.

21-й день месяца Агнца.

Меловой проход.

Эго было безумием, но, собственно говоря, для Тагэре это было единственной возможностью спастись, и они ею воспользовались. Дени Третье сразу, же понял, кто встал у них на пути, понял еще до того, как увидел сигны с волчатами. Сандер! Вряд ли рядом с Филиппом оказался кто-то еще, способный закрыть короля собой. Капитан боялся чего-то подобного самого начала. Ветеран был душой и телом предан Раулю, но Сандера любил, а мальчишка, мальчишка был предан коронованному ослу и готов ради него на все. И вот, пожалуйста... Нет, Дени Третье не растерялся, он сразу же приказал своим людям вооружиться, развернул их по обе стороны топтавшейся на месте пехоты и бросил вперед, спасать людей графа Стэнье, который никогда не был его другом. Более того, Стэнье был из тех, кто по уши замаран эльтской резней, а в Бетокской схватке не участвовал по причине вошедшей в поговорку изворотливости. Да и графом нынешнего Селестина можно было назвать лишь с большой натяжкой.

После того, как маршал Мальвани расколотил младшего Фарбье, будущий граф Стэнье, тогда бывший еще бароном Рогге, под благовидным предлогом "временно" покинул лагерь Агнесы и, разумеется, к сражению опоздал. После казни настоящих Стэнье на умника свалилось немалое наследство. Какое-то время новоиспеченный граф хранил верность Тагэре но, почуяв нюхом возвращение Лумэнов, скоропалительно женился на вдове Орельена Тартю. Дени ненавидел эту семейку, но он был воином, и он должен был их выручить, что он и делал.