Потом еще долго Катанчик, посмеиваясь, вспоминал об этом «ловком розыгрыше». Врать он как будто больше не пытался. И многим солдатам он все больше и больше нравился. А Бражникову не очень. Сергей встречал на своем пути подобных людей, и у него сложилось о них твердое мнение: пустышки, одуванчики.

Однако в Васе было что-то такое, что вызывало невольное уважение Сергея Бражникова. Он сразу увидел, что форсистый этот паренек далеко не богатырь, что силенок у него маловато. Должно быть, подрастерял Катанчик здоровье в безалаберной своей жизни. Да и физическим трудом, видно, никогда систематически не занимался. Где там! Послушаешь его — все время в разъездах был человек. А в поездах разве научишься трудности переносить? В поездах работа известная — лежи себе на полке и дрыхни. А тут военная служба. Это тебе не хиханьки. Это суровая штука. Это — и тяготы, и лишения. Это строгая дисциплина. А «одуванчики» такого не любят.

Но Бражников человек справедливый: что правда, то правда — службу Катанчик несет старательно. Даже поражаешься иной раз его рвению.

«Что же это? Как это понять?» — частенько размышлял Бражников. И только прошлой ночью удалось ему открыть нечто очень важное в характере Катанчика. Они бежали в атаке рядом, когда Катанчик поскользнулся и упал. Бражников тотчас же протянул ему руку:

— Давай, Васек, помогу.

— Отстань! — с болью и злостью в голосе крикнул Катанчик. — Отстань, говорю.

Вот оно что!

Таких непомерно самолюбивых Сергей тоже не раз встречал на своем пути.

Такой лучше умрет, но не отстанет от товарищей.

Такой со стыда сгорит, если заметят его малейшую слабость.

«Ну что ж, — по-хозяйски подумал тогда Бражников, — самолюбие тоже сила».

...Сергей внимательно посмотрел на Катанчика. Лицо у парня осунулось, под глазами полукружья. «Видно смертельно устал, бедняга. А держится. Форсит. Молодец, с характером парень».

Бражников сладко зевнул и потянулся так, что хрустнули кости.

— Ну, ладно, почесали языки — и хватит. Я лично намерен поспать. Минут так сто двадцать, если удастся. И вам советую.

— Я тоже так думаю, — поддержал комсорга Артемов. — Не то придет лейтенант — рассердится. Он приказал отдыхать, а мы...

— И это верно, — согласился Бражников. — Учения еще не кончились. Еще неизвестно, куда и сколько нам придется топать. Давайте спать, ребята. Спать!

Солдаты зашевелились, начали устраиваться, но Катанчик еще не угомонился. Он вдруг расхохотался, словно увидел что-то необыкновенно забавное.

— Ты что? — рассердился Артемов.

— Ой, не могу, ребята! Первый раз встречаю комсорга-гипнотизера. Только он сказал свое магическое «спать», как наш уважаемый Андрей Матвеевич Микешин уже готов. Дрыхнет — и никаких гвоздей.

Все посмотрели на Микешина. Солдат дремал, опустив голову на грудь. Услышав свое имя, Микешин вздрогнул, вскинул голову и открыл глаза.

— Опять ты, Катанчик, — сказал он укоризненно. — Ну чего ты прицепился ко мне?

— В самом деле, — вступился за Микешина Геворк. — Дай человеку отдохнуть.

— А я к Андрею Матвеевичу отношусь с исключительным уважением, — ответил Катанчик, улыбаясь озорными глазами. — Он человек достойный и солидный во всех смыслах, но имеет, к сожалению, один природный недостаток. Сами знаете — Андрей Матвеевич в любом положении может спать: и стоя, и на ходу, и на бегу. Ну и приключилась с ним сегодня утречком такая история: вы, между прочим, не заметили, а я заметил, потому что глаз у меня цепкий. Шагает, значит, Андрей Матвеевич вместе с нами в гору и, как обычно, дремлет. А когда открыл глаза, удивился: оказывается, шагает он уже не по земле, а по облаку. Знаете, такое пушистое, какие на иконах рисуют, и сам он уже вроде как не солдат, а ангел непорочный. Только крылышек не хватает. Ну, конечно, не понравилось это нашему Андрею Матвеевичу, и он давай быстренько так обратно на грешную землю. Все ж таки на земле и жизнь веселее, и харч солдатский вполне подходящий. А ангелы небесные, говорят, только воздухом чистым питаются...

— Брехло ты брехлючее, — огрызнулся Микешин. — Самому, наверно, приснилось.

— Нет, брат, — тотчас же возразил Катанчик. — Мне такое и присниться не может. Я еще с третьего класса на вполне научной основе знаю, что такое облака. Меня еще тогда один паренек пытался обмануть. Облака, говорит, из сливочного мороженого делаются. Но я, конечно, не поддался на такую провокацию.

— А ты все-таки проверь, Катанчик, лизни, — посоветовал Геворк. — Благо, облака рядом, только руку протяни.

— Уже проверил, — добродушно признался Катанчик. — Совсем не сладкие.

Даже Микешин и тот рассмеялся вместе со всеми. Впрочем, он отлично понимал, что это не над ним смеются. Он знал — товарищи уважают его.

Рядовой Микешин — единственный во взводе семейный человек. Это очень заметно отличает его от сверстников.

До службы в армии Микешин работал трактористом в большом виноградарском совхозе на севере Крыма. Там у него домик, своими руками построенный, при домике цветничок и гараж, а в гараже новенький, еще почти не обкатанный «Москвич» цвета морской волны.