Есть в этом городе и такие семьи, в которых вам перечислят своих предков чуть ли не со времен царицы Тамары. И это, учтите, в семьях, происходящих не от бывших дворян и князей, а от простых ремесленников и крестьян. И еще надо сказать, что корни многих здешних семейств уходят не только в глубь времен, но распространились вширь. В городе есть улица, которая почти вся заселена людьми одной фамилии, и, если захотите, вы сможете познакомиться здесь со всеми степенями кровного родства, что совсем не просто — с непривычки быстро запутаешься.

В городе существуют разные мнения насчет семейств, гордящихся своими родословными, и улицы, заселенной родичами. Одни говорят, что это не что иное, как пережитки исчезнувших общественных формаций — родового строя и феодализма, а другие, посмеиваясь, соглашаются: «Да, пожалуй, пережитки, но, извините, разве это плохие пережитки», а третьи сердито возражают: «Вздор! Какие же это пережитки? Нет тут никаких пережитков. Не верите — пойдите сами на улицу Толбухина и посмотрите, какие там люди живут и как они живут».

Кстати, именем маршала Толбухина (а в просторечье Толбухинской) улица названа по инициативе ее жителей — трое мужчин с этой улицы в годы войны сражались под командованием Федора Ивановича и, вернувшись с победой домой, пожелали таким образом выразить свое уважение славному полководцу. Говорят, что в те времена, когда маршал Толбухин командовал войсками Закавказского военного округа, он побывал как-то на этой самой улице, обнял своих бывших солдат и, хотя спешил, все же не отказался от пур-марили, то есть хлеба-соли, и от чарки отменного фамильного вина. Рассказывают, будто сам маршал Толбухин... Можно не сомневаться, что история эта весьма интересна, как, впрочем, и многие другие здешние легенды. Но Грише Яранцеву сейчас, извините, не до легенд...

Впрочем, чего уж тут извиняться — рядовой Яранцев сейчас на посту, он часовой, и ему нельзя ничем посторонним отвлекаться. В другое время — пожалуйста. Гриша — человек любознательный и вовсе не прочь познакомиться с местным фольклором, но в данный момент... Правда, могут заметить, что Яранцев уже и так отвлекся — солдата на пост поставили, а он, видите ли, любуется здешними красотами... А раз любуется, — значит, и впрямь отвлекается. Вроде бы и логично и все же несправедливо, потому что часовой Яранцев Г. В. никакими красотами и не любовался вовсе, а просто-напросто обозревал местность. Правда, могло показаться, будто часовой уж слишком долго смотрит на то, что не имеет непосредственного отношения к охраняемому объекту. Но это «слишком долго» возникло, несомненно, из-за длинного рассказа.

Рассказано длинно, а совершилось-то все в считанные секунды. Человек повернул голову влево и увидел горы. Повернул голову вправо и увидел холмы, мост, реку и город на том берегу — и на это ушла секунда. Разве только на одной точке в городе взгляд Яранцева задержался чуть подольше — ну, допустим, секунды на полторы. Эта точка — торговая: киоск по продаже сувениров.

Вероятно, оттого, что киоск этот предназначен для торговли вещами в общем-то необычными, он и сам необычен и заметно отличается от других, тоже весьма своеобразных киосков и павильонов городка, и рисунком своим — что-то от устремленной к звезде ракеты и что-то от самой звезды, — и еще более раскраской: все семь цветов радуги плюс еще совершенно немыслимо рыжий цвет волос киоскерши.

Первое впечатление от киоска такое — будто он не взаправдашний, а декорация для съемки цветного широкоформатного фильма.

Гриша Яранцев так сперва и подумал. Ну, а поскольку киоск — просто декорация, а продавщица — киноактриса, Гриша и повел себя соответственно, то есть устроился поудобнее у прилавка и принялся бесцеремонно рассматривать и товар в киоске, и самое киоскерщу, словно уже уплатил свой полтинник за билет в кинотеатр. Смотрел бы молча — еще полбеды, а то ведь ужас как разболтался: тяжеловесные комплименты вперемешку с банальными фразами о здешнем климате, чужие стихи и чужая проза, даже какую-то цитату из Корана приплел в виде бантика к фразе о гуриях и райском блаженстве.

Словом, стыд и позор. Но стыд был потом (полночи ворочался парень на койке, проклиная свой бескостный язык), а тут, у киоска, его понесло и понесло...

Шутка ли, минут двадцать пошлейшего трепа, без единой передышки! Киоскерша все же должна была его сразу остановить, да не остановила... Только улыбнулась несколько раз загадочно. И Гриша истолковал это по-своему: понравился. Еще бы, этакий синеглазый, белокурый викинг. Правда, кудри остались в парикмахерской (теперь об этом вспоминается легко и безбольно — подумаешь, трагедия, вот уже новые начали отрастать, но тогда чуть не заплакал, видя, как уборщица лениво и небрежно сгребает растрепанным веником льняные его кудри в совок и вместе с чужими разномастными бросает в бачок с надписью «для мусора»).

Но рыжая эта, видать, девица с воображением, она и отсутствующие кудри увидела, и синеву Гришиных глаз оценила, и, конечно, «дрогнула» перед таким восхитительным кавалером. А какая девушка, скажите, устоит?..

Польщенный столь быстрым успехом, Гриша на радостях понес уже и вовсе дичайшую чушь. Хорошо еще, что как раз в это время неподалеку от киоска, у подъезда местного музея, остановились два огромных автобуса с туристами, а они и являются, как известно, основными потребителями сувениров.