Халфинг надеялся, что в случае необходимости сумеет применить гипноз против неожиданных гостей. Однако за дверью никого не оказалось. Но это не дало гипнотизёру успокоиться. Наоборот, Оридат продолжал чувствовать себя беззащитным в комнате. Навязчивая мысль срочно найти безопасное убежище в стенах замка чуть ли не заставляла его выйти из комнаты в тёмный и тихий коридор дворца и отправиться в любом направлении. Подобные мысли были непривычными для Оридата.

Несмотря на сильное желание сбежать как можно дальше, Оридат сдержался и не вышел за пределы своей комнаты. Вместо этого, халфинг плотно закрыл дверь и принялся к её блокировке. Для этого он попытался передвинуть тяжёлый дубовый комод так, чтобы он перекрывал выход из комнаты. Оридат не мог точно разобраться от кого и почему он пытается защититься таким образом. Но продолжал прикладывать усилия, толкая комод вдоль стены.

У него закончились силы очень быстро. Комод был невероятно тяжёлым. Оридату удалось передвинуть его не больше чем на пол-метра, когда со стороны окна вновь донеслись звуки. На этот раз, это были звуки топота копыт. Халфинг ещё раз выглянул в коридор, где было всё также безлюдно и темно, оценил предстоящую работу по передвижению комода и подошёл к окну. Он увидел, как отряды всадников покидают видимую ему территорию внутреннего двора королевского дворца в сторону ближайших дворцовых врат.

«Куда они все отправились? Что вообще происходит в Устьдерне? Пока я нахожусь в стенах этого дворца и ни как не влияю на происходящие в государстве события, в Виалрии намечается что-то глобальное. Но должен ли я пытаться стать частью всего грядущего, или же мне необходимо покинуть территорию королевского дворца и залечь на дно. Иначе я рискую вовсе расстаться со своей жизнью, – эти размышления наполняли голову Оридата, пока он наблюдал за передвижениями силуэтов всадников по территории внутреннего двора королевского дворца.

Он вернулся к своей проблеме через некоторое время, в течение которого Оридат был погружён в свои безрезультатные размышления по поводу своих дальнейших действий. Халфинг так и не принял решения, продолжать ли ему участвовать в происходящих событиях или завершить собственные страдания прежде чем они станут ещё более серьёзными. В таком состоянии неопределённости, в котором прибывал гипнотизёр этой ночью, Оридат вернулся к комоду, на котором всё это время стояла зажжённая им восковая свеча.

С момента зажжения им небольшого пламени на конце фитиля до данного времени, свеча успела уменьшиться практически в два раза. Её белый воск из твёрдого непрозрачного состояния переходил в жидкий и каплями стекал вниз по самой свече. Достигая основания свечки и подсвечника, он застывал и вновь приобретал свой мутновато-белый оттенок. Однако какие бы метаморфозы в данный момент не происходили с излучающим тусклый свет свечкой, Оридат не замечал этих изменений. Потому что он не успевал следить за изменениями, происходящими в его жизни, не говоря уже о чём-то таком незначительном, каким являлся его источник света.

Вглядываясь в полумрак своей небольшой комнаты, Оридат внезапно потерял интерес к своей дальнейшей судьбе. Ему стало совершенно безразлично, что с ним произойдёт или может произойти в ближайшее время. Ворвутся ли к нему в комнату королевские гвардейцы или явится тёмный маг, халфинга это не волновало. Более того, он перестал размышлять о собственных действиях. Полное безразличие наполнило разум гипнотизёра.

Он сам оказался в том состоянии безропотного подчинения кому-то постороннему, в которое попадали те, против кого халфинг применял свои гипнотические способности. Однако, в его случае, никакого постороннего вмешательства в его мысли и желания не было осуществлено. Оридат сам неосознанно ввёл себя в это состояние в надежде побороть одолевающий его страх, который являлся причиной появления непобедимой бессонницы.

Погружённый в апатию и безразличие Оридат, прихрамывая, подошёл к комоду, чтобы затушить горящую свечу. Как только пламя погасло, и в его комната вновь погрузилась во тьму, Оридат вернулся к своей кровати. Он лёг в кровать, без каких либо мыслей. В данный момент, эмоциональное состояние халфинга лишало его каких-либо мыслей. Халфинг прибывал в таком состоянии до тех пор, пока не почувствовал, что засыпает.

«Зачем я покинул своих родителей? С какой целью я противился деревенской жизни и стремился оказаться в чужом городе, где мне не место? Почему тогда я был таким глупым, когда категорически решил оставить Адоел? Может, мне следует вернуться в свой родной регион?» – перед тем как окончательно погрузиться в мир сновидений, Оридат задумался над этими вопросами. Однако принять какого-либо взвешенного решения халфингу не удалось. Потому что он, наконец, смог уснуть, несмотря на прежнею бессонницу.

Мысли о родине, которые наполняли голову Оридат перед тем, как он заснул, не могли не иметь своих последствий. Во сне халфинг увидел свои несколько искажённые временем и эмоциональным состоянием воспоминания из собственного детства. Все эти образы во сне гипнотизёра, так или иначе, были связаны одновременно с двумя вещами. Одна из них представляла переосмысление недавно пережитых событий. Другая часть напрямую напоминала Оридату о его родине – Адоеле.

Оридат проснулся от того, что его разбудил Наир. Когда Оридат окончательно проснулся и вспомнил не только последние события, но и то, кем он вообще является, его ожидало ещё одно открытие. Оно заключалось в том, что пришедший к нему в комнату брат Олтона выглядел и вёл себя весьма взволновано. Узнать причину произошедших изменений в поведении Наира халфингу удалось вскоре после своего пробуждения. Её сообщил его гость.