— Что? — На лице Эда появилось удивленное выражение.

— Когда Майк в последний раз приезжал сюда, чтобы помочь тебе? Проклятье, просто чтобы повидать тебя и маму?

Эд почесал щетину на подбородке и принялся рыться в карманах в поисках новой сигареты.

— Он занят. И приезжает, когда может.

— Ясное дело, приезжает.

— Он делает важную работу для правительства. Помогает судьям. Ты же знаешь, что это самый главный суд в стране.

— Знаешь что, пап, я тоже занят.

— Конечно, сынок, но…

— Ну да, Майк — совсем другое дело. — Джон перекинул пиджак через плечо и вытер пот со лба. Скоро налетят комары, и эта мысль заставила его подумать про воду. У его отца на берегу реки Маттапони имелся трейлер. — Ты давно ездил к трейлеру?

Эд тряхнул головой, радуясь, что сын сменил тему.

— Нет, но собираюсь в ближайшее время. Поплаваю на лодке, пока не стало слишком холодно.

Джон стер очередную каплю пота со лба.

— Позвони мне, когда надумаешь ехать; может, я составлю тебе компанию.

Эд внимательно посмотрел на сына.

— А как твои дела?

— Профессиональные? Два процесса проиграл, два выиграл. В общем, вполне допустимое среднее для наших дней.

— Будь осторожен, сынок. Я знаю, ты веришь в то, что делаешь, и все такое, но ты работаешь с не самыми хорошими людьми. Некоторые из них могут помнить тебя с тех времен, когда ты был копом. Знаешь, я часто не могу заснуть по ночам, все думаю об этом…

Джон улыбнулся. Он любил отца так же сильно, как мать, — в некотором смысле, присущем только мужчинам, даже больше. Мысль о том, что его старик не может уснуть из-за беспокойства за него, была приятной. Джон хлопнул отца по спине.

— Не волнуйся, папа, я никогда не забываю об осторожности.

— А как насчет другого?

Джон инстинктивно коснулся рукой груди.

— Все отлично. Знаешь, я вполне могу дожить до ста лет.

Эд покачал головой, подумав о том, как сильно жизнь развела его сыновей, и понимая, что ничего не может изменить.

— Проклятье, — только и смог сказать он, усаживаясь на ящик с инструментами, чтобы допить свое пиво.

Рано утром Майкл Фиске, напевая себе под нос, шел по широкому, с высокими потолками коридору в сторону комнаты, куда приходила почта для помощников судей. Когда он вошел, один из клерков поднял голову.

— Ты вовремя, Майкл. Мы только что получили новую почту.

— Есть что-нибудь из тюрем? — спросил Фиске, имея в виду растущее число прошений заключенных.

Большинство из них было составлено in forma pauperis, что в буквальном смысле означало «форма обращения в суд неимущего лица». Для них имелся даже отдельный реестр, такой большой, что им занимался отдельный клерк, который вносил туда все приходящие обращения. ФОСН, как их называли клерки. Большинство из них содержали какие-нибудь дурацкие заявления, веселившие всех, либо, что бывало гораздо реже, дело, заслуживающее внимания. Майкл знал, что некоторые важнейшие решения суда были приняты именно по делам ФОСН, поэтому каждое утро первым делом проводил раскопки в кучах бумаг в надежде наткнуться на слиток золота.

— Судя по каракулям, которые мне удалось разобрать, ничего интересного, — ответил клерк.

Майкл взял ящик и уселся на стул в углу. Внутри лежало множество жалоб, написанных от руки печальных рассказов, череда самых разных обид и несправедливостей. И ни от одного нельзя было просто так отмахнуться. Много прошений приходило от приговоренных к смертной казни, для которых Верховный суд оставался последней надеждой перед тем, как их жизнь подойдет к концу.

Следующие два часа Майкл изучал содержимое ящика. Он уже мастерски научился это делать. Все равно что лущить кукурузу. Он легко анализировал длинные прошения, без особых усилий пробирался сквозь юридические термины, находил важные места, сравнивал их с еще не завершенными процессами и с прецедентами пятидесятилетней давности, которые выдавала его энциклопедическая память. Затем откладывал и двигался дальше. Однако к концу второго часа он так и не нашел ничего, что могло бы представлять интерес.

Майкл уже решил вернуться в свой кабинет, когда наткнулся на простой конверт из манильской бумаги. Адрес напечатан на машинке, без обратного адреса. Майкл решил, что это странно. Люди, обращающиеся за справедливостью в суд, обычно хотят, чтобы судьи знали, где их найти, если вдруг случится невероятное и на их прошение ответят. Однако к письму была прикреплена левая половина почтовой квитанции об уведомлении. Майкл распечатал конверт и достал оттуда два листка. В обязанности клерков, работавших в почтовой комнате, входило следить за тем, чтобы все почтовые отправления отвечали строгим стандартам суда.

Для тех, кто заявлял о своей неплатежеспособности, если их прошения принимались, суд выдвигал специальные требования к оформлению петиции, а также назначал плату и даже принимал участие и финансировал некоторые советы, хотя адвокаты не выставляли счета за свои услуги. Предстать перед судом уже само по себе считалось честью. Две формы, необходимые для получения статуса неимущего заявителя, включали ходатайство и письменное подтверждение под присягой, подписанное заключенным и подтверждающее, что у него нет средств для оплаты судебных издержек. Майкл сразу заметил, что ни того, ни другого в конверте нет. Значит, прошение следовало отправить назад.