Шрифт:
— Эмери! Эмери Босуэлл! — закричал я, совсем откидывая капюшон и обняв его за плечи. Он также обнял меня, прижав к своей могучей груди, и сказал с умилением в голосе:
— Как я тосковал по тебе, старина! Ты бы никогда не напал на мои следы. И вот теперь мы встретились в этом благословенном саду. Этого хотела кисмет [673] , и у меня тоже появилось единственное желание: чтобы мы не сразу расстались. Ты согласен?
— Охотно, дорогой друг! Значит, ты сразу же узнал нас обоих?
673
Судьба, рок (тур.).
— Тебя сразу же, но вождь очень изменился в новой одежде. Кто бы мог в таком непривычном обличье узнать величайшего и знаменитейшего воина апачей. Это необычная удача встретить в далекой Кахире [674] Виннету. Я так удивился, что не поверил бы себе, не имей я таких зорких глаз. Дело должно быть весьма необычным и очень важным, если вождь решился поменять Льяно-Эстакадо на Ливийскую пустыню, а Скалистые горы — на древний Мокаттам [675] .
674
Арабское название города Каира.
675
Мокаттам (или Мукаттам) — гряда известняковых холмов на восточной окраине современного Каира, служившая, по библейскому преданию, источником материала для египетских пирамид; в настоящее время — район новой застройки.
— Да, это так. Садись к нам, и ты узнаешь про это дело.
Он приказал официанту принести за наш столик свой шербет и еще один стул и уселся рядом с нами.
Кто бы подумал о том, что именно сегодня я встречусь со своим добрым товарищем, смелым и непобедимым, знакомым мне по прериям и Сахаре! И у меня были все причины радоваться этой встрече. В это охотно поверят те читатели, которые знакомы с моим рассказом «Гум» [676] . Позвольте мне повторить здесь то, что я там написал про своего приятеля:
676
«Гум» — этот рассказ входит в Полном собрании сочинений в сборник «Апельсины и финики» («Orangen und Datteln»).
«На той стороне океана, на Диком Западе, я встретил человека, который так же, как и я, только лишь из страсти к приключениям отважился проникнуть в мрачные и полные опасностей глубины Индейской территории и во всех трудных ситуациях оставался мне верным другом и помощником.
Сэр Эмери Босуэлл был типичным англичанином, гордым, благородным, холодным, скупым на слова, отважным до удали, исполненным присутствия духа, сильным бойцом, опытным фехтовальщиком, метким стрелком и притом готовым на самопожертвование, если потребуется помочь другу. Наряду с этими многочисленными достоинствами добряк Эмери отличался, конечно, и мелкими недостатками, присущими всякому англичанину и, пожалуй, способными оттолкнуть чужака. Но мне они не мешали, скорее, наоборот, чаще приносили легкое удовлетворение, впрочем, тайное и невинное».
Да, да, это был тот самый Эмери Босуэлл, который вместе со мной и с еще немногими мужчинами захватил в Сахаре целый невольничий караван. А то, что он, обычно немногословный человек, приветствовал нас такой длинной для себя речью, было признаком его огромной и искренней радости, которую он испытывал при этом неожиданном свидании. Он знал Виннету столь же хорошо, как и меня, так как мы с ним почти в течение года объехали весь юго-запад Соединенных Штатов, пережив при этом много необычных приключений. Поэтому апач радовался этой непредусмотренной встрече почти в той же мере, что и я, но не в его привычках было показывать перед всеми свои переживания.
Я был очень рад встрече с ним именно здесь, именно в это время. Так уж всегда получалось, что он всегда для полезных дел находил время, и я сейчас же убедился, что он присоединится к нам.
Речь шла о том, чтобы разыскать исчезнувшего человека, раскрыть возможное преступление или, по меньшей мере, предотвратить его, а это все были задачи, очень соответствующие его авантюрному духу. А так как у него были все необходимые качества для решения таких задач, то лучшего спутника, чем он, я не мог бы найти. И если разыскиваемые нами люди пока еще неизвестно где скрывались, то с Виннету, знаменитейшим следопытом Запада, и с Эмери, почти столь же знаменитым Белуван-беем алжирской пустыни, их убежище можно было раскрыть.
Эмери был в высшей степени удивлен, встретив Виннету в Каире. Он был уверен, что только исключительные обстоятельства вынудили индейца к этому путешествию. Виннету, как всегда сохранявший выдержку, ни о чем не спрашивал, он ждал. Но Эмери был белым, и он не мог подавить свое любопытство. Заняв место рядом с нами, он обратился ко мне со всевозможными вопросами о цели нашего путешествия.
— Возможно ли такое! — воскликнул он. — Вы направляетесь в Тунис? И я тоже еду туда!
— Когда?
— Как вам будет удобно!
— Отлично! Стало быть, мы поедем вместе. Тебя что-то там интересует?
— Что за вопрос? Приключения. А вас?
— Скорее всего, и мы там встретим приключения. Только я думаю, что должна быть и какая-то другая причина, которая влечет тебя в Тунис.
— Верно! И это — Малыш Хантер!
— Уфф! — воскликнул индеец, которого это имя так поразило, что невольно нарушило его молчание.
— Малыш Хантер? — быстро спросил я англичанина. — Возможно ли? Так ты его знаешь?