— Я рад этому, — ответил я. — Его близость была бы и мне неприятной.

— Пошему? — спросил господин ратей (он, конечно, хотел сказать «почему»).

— Он мне просто несимпатичен. Кроме того, он не должен знать, что с нами едет вождь апачей.

— Есть у вас какие-нибудь основания для этого?

— Конечно, есть, но позвольте мне сообщить их вам позднее, при каком-нибудь подходящем случае.

— Как вы хотите! А если он спросит про Виннету, что вы ему ответите?

— Мы выдаем Виннету за сомалийца по имени бен Азра.

Таким образом, вопрос о разрешении для Лже-Хантера был решен, и я послал обещанного гонца в Загван. Через него я сообщил Лже-Хантеру, чтобы назавтра, еще до молитвы аср, он приехал в деревушку Унека, откуда отряд выступит в поход.

Мы провели с господином ратей очень интересный вечер, описание которого, к сожалению, отняло бы у нас слишком много времени; однако на следующее утро мы были вынуждены отказаться от его общества, так как приготовления к выступлению и прочие служебные обязанности не дали ему возможности потратить на нас ни одной минуты. За обедом мы также не встретились, а после трапезы выехали в Унеку, куда уже прибыл, чтобы осмотреть свое воинство, господин ратей — те самые войска, которые после молитвы аср должны были выступить в поход.

Кони выглядели совсем неплохо, а солдаты были вооружены саблями, пиками и ружьями. По моему совету Крюгер-бей позаботился и о нескольких быстроходных верблюдах, которые при некоторых обстоятельствах могли бы нам очень пригодиться. Само собой разумеется, что было вполне достаточно и вьючных верблюдов, нагруженных провиантом, боеприпасами, палатками и прочим всевозможным багажом. Кроме того, каждое из вьючных животных было снабжено бурдюком для воды. Перед нами был, правда, оживленный караванный путь, но и на нем попадалось много мест, где не было воды, так что бурдюки следовало заполнить заранее. А кроме того, возможно, нам пришлось бы долгое время стоять лагерем в безводной степи или пустыне; там ни в коем случае нельзя было обойтись без бурдюков с водой.

Лже-Хантер подъехал незадолго до часа аср. При нем было две лошади: на одной он сидел сам, на другой находился запас съестного. Он сразу же захотел присоединиться к нам, но Крюгер-бей, заметив это, попросил меня:

— Скажите этому человеку, что я не разрешаю чужим находиться слишком близко от меня. Господин ратей, как верховный главнокомандующий, не намерен снисходить до первого встречного.

Пришлось мне отправиться к американцу и в несколько смягченной форме передать ему предельно ясное высказывание моего друга:

— Крюгер-бей разрешил, чтобы вы нас сопровождали в походе, но он не желает вас видеть в своем близком окружении.

Собственно говоря, такое заявление было оскорбительным, но он, вопреки моему ожиданию, принял его совершенно спокойно и удовлетворенно ответил:

— Я доволен, я очень доволен.

— Ах, так? В самом деле? Это меня очень радует. Готов поверить, что вы считаете мое ходатайство недостаточно удачным.

— О нет! Вы должны были поступить именно так; большего я и не желал. Я вовсе не собирался все время находиться поблизости от господина ратей, быть под его присмотром. Это было бы мне просто неприятно. Как планируется поход?

— Первые дни мы пойдем обычным маршем. Позднее, когда вступим на вражескую территорию, выделим, конечно, авангард, арьергард и боковое охранение. Вы достаточно свободно говорите по-арабски и можете примкнуть куда вам захочется.

Когда настало время послеполуденной молитвы аср, Крюгер-бей приказал солдатам образовать круг, потом опустился на колени и произнес несколько стихов из Корана. После молитвы устроили легкий обед, а затем опять отправились в путь.

Описание перехода отняло бы у меня слишком много времени; достаточно сказать, что от развалин Тестура мы проследовали к реке Меджерда, а потом миновали Тунку, Тебурсук и Завхарим. Там уже бродили отряды улед аюн, оказавшихся еще более упрямыми, чем улед аяр — их постоянные враги, по крайней мере, в то время эти племена враждовали. Стало быть, теперь приходилось быть осторожными, поскольку к рассвету четвертого дня мы добрались до кочевий аяров. Мы выслали по сторонам дозоры и сформировали авангард. Я вместе с Виннету и Эмери присоединился к передовой части войска.

Наполнив предварительно бурдюки, мы вступили в пески. Эмери, зорко озирая окрестности, спросил меня:

— Тебе знакомы руины, к которым мы направляемся?

— Нет, у меня лишь общее представление о местности.

— Далеко еще до цели?

— Пожалуй, часов четырнадцать.

— Всего лишь? Значит, надо быть очень осторожным! Что это, собственно говоря, за племя — улед аяр? Стоит ли нам, то есть мне, тебе и Виннету, их бояться?

— Нет, один-единственный апач или индеец-сиу куда опаснее десяти или даже двадцати аяров.

— Это хорошо, но, однако, осторожность не помешает. Ты думаешь, они еще скрываются в руинах?

— Кто это может знать! Если коларази сдался, то они уже давно ушли; но если он еще держится, то они не сняли осады.

— Гм! А гонец, прошедший сквозь их цепь?

— Я уже думал об этом. Многое заставляет меня предполагать, что осаждавшие о нем знали. А если так, то они не замедлят сделать выводы. Раз гонец доберется до Туниса — так могли они рассуждать, — оттуда непременно пошлют помощь. Тогда аяры вышлют навстречу нам разведчиков, которых нам следует поостеречься.