— Он помогает Хуаресу.

— Знаешь ли ты, что по ту сторону границы в отряды собираются белые воины, чтобы переправиться в Мексику и поддержать Хуареса? В Ла-Гранхе живет бледнолицый по имени Кортесио. Я побывал в его доме, и он сказал мне, что набирает армию для Хуареса. Это могут подтвердить мои спутники, они соседи Кортесио. Повторяю: люди, с которыми ты выкурил трубку мира, — лжецы, они добровольно пошли на службу к Хуаресу. Ты принял у себя друзей твоего врага…

Глаза вождя грозно сверкнули, лицо его словно окаменело. Он попытался что-то сказать, но Олд Дэт продолжал:

— Разреши мне закончить, а потом будешь решать, кто лжет, а кто говорит правду. Бледнолицые солдаты Хуареса остановились в асиенде сеньора Атанасио, друга Наполеона. В тот день он принимал у себя в доме известного вождя французов, человека пожилого и слабого здоровьем, и, чтобы спасти его от смерти, решил выдать его за Инда-Нишо. Старика уложили в постель и выкрасили ему лицо.

Брови вождя команчей дрогнули от удивления. Он уже верил в слова Олд Дэта, но из осторожности все же спросил:

— Почему вождя французов выдали за Инда-Нишо?

— Потому что апачи поддерживают Хуареса, а бледнолицые должны были поверить, что этот француз не враг им. Потому что он так же стар, как и Инда-Нишо, и волосы у него так же белы от прожитых зим. Поэтому солдаты Хуареса поверили сеньору Атанасио и не тронули вождя французов.

— Уфф! Теперь я понимаю. Твой друг, как ты его называешь, А-та-на-си очень умен. Он сумел провести воинов Хуареса. Но где же скрывался вождь французов, когда сыновья команчей осматривали дом?

— Как только бледнолицые уехали, он тоже покинул дом. Мой друг сеньор Атанасио действительно очень ловкий человек, он обманул солдат Хуареса, сказав им, что Виннету оставил у него раненого вождя. Бледнолицые поверили, а затем встретили тебя и твоих воинов и, зная, что команчи в дружбе с Наполеоном, тоже представились друзьями французов.

— Я верю тебе, но хочу сам убедиться, что они на стороне Хуареса. Я выкурил с ними трубку мира и потому не могу предать их смерти.

— Кроме того, среди этих бледнолицых есть двое, которых я хочу поймать и поступить с ними как мне вздумается.

— Почему?

— Потому что они мои враги, и мы уже много дней идем по их следу.

Олд Дэт не мог дать лучшего ответа. Если бы он начал подробно рассказывать о Гибсоне и Уильяме Олерте, вся эта запутанная и нелепая в глазах индейца история не произвела бы на вождя такого впечатления, как три коротких слова: «Они мои враги».

— Если они твои враги, то и мои тоже, — немедленно согласился Белый Бобр. — Я дарю их тебе.

— Благодарю тебя. А теперь прикажи позвать сюда вождя бледнолицых. Я побеседую с ним, и ты сразу убедишься, что он солдат Хуареса.

Вождь послал одного из воинов к белым, и тот через несколько минут вернулся, ведя за собой громадного роста угрюмого мужчину с косматой бородой.

— Что вам от меня нужно? — спросил он, бросая на нас недобрый взгляд.

Вероятно, Гибсон узнал меня и предупредил своих спутников, что ничего хорошего от нашего появления ждать нельзя. Я с любопытством следил за Олд Дэтом в ожидании увидеть новый трюк старого хитреца. Вестмен дружелюбно посмотрел в лицо подошедшему белому и очень вежливо ответил:

— Привет от сеньора Кортесио из Ла-Гранхи, мистер.

— Вы с ним знакомы? — оживился тот, не догадываясь, что уже проглотил наживку.

— Ну конечно, — подтвердил Олд Дэт. — Мы с ним старые друзья. К сожалению, я опоздал и не смог встретиться с вами до вашего отъезда, но сеньор Кортесио сказал мне, где вас искать.

— В самом деле? Что же он вам сказал?

— Что вы переберетесь через Лас-Морас и Рио-Моралес, а затем направитесь через Баию и Табаль в Чиуауа. Но вы несколько отклонились от пути. Могу я знать, почему?

— Потому что встретили наших друзей команчей.

— Ваших друзей? Мне показалось, что они ваши враги.

Белый явно смутился, неопределенно пожал плечами и притворно закашлялся, пытаясь дать понять Олд Дэту, что говорить при всех небезопасно. Но вестмен сделал вид, будто не замечает его ужимок, и продолжал:

— Ведь вы встали на сторону Хуареса, а команчи сражаются за Наполеона!

Белый не торопился отвечать, казалось, он тщательно взвешивает свои слова.

— Вы заблуждаетесь, сеньор, мы тоже поддерживаем французов.