Негр как одержимый продолжал быстро взбираться наверх впереди Мартина. Деревья стояли достаточно тесно, а между их стволами затаились всякого рода заросли — эта дикая, если можно так выразиться, тропа вела сквозь настоящие дебри. Тут Мартин услышал ликующий голос негра:

— Масса идти, быстро идти! Массер Боб находить родное гнездо опоссума!

Юноша, бросился к Бобу, чувствуя, что чернокожий сейчас может влипнуть в какую-нибудь историю. Об опоссуме не могло быть и речи, а потому добрый Боб, похоже, сам шел в лапы опасности, о которой и не подозревал.

— Остановись, стой! — громко крикнул Мартин. — Ничего не предпринимай, пока я не подойду.

— О, здесь быть дыра — входная дверь в гнездо опоссума! Массер Боб сейчас наносить ему визит.

Наконец Мартин достиг того места, где находился негр. Скальные глыбы здесь громоздились друг на друга, образуя некое подобие пещеры, перед которой стеной стояли дебри разросшегося лесного орешника, кустов дикой шелковицы, колючек малины и ежевики. В этих дебрях был пробит лаз. Тропка вела внутрь, но теперь вправо и влево от нее уходили следы, а следовательно, обитатель пещеры совершал экскурсии не только к воде, но и в других направлениях.

Негр стал на корточки и уже наполовину погрузился в заросли, чтобы подползти к пещере. Именно в этот момент Мартин, к своему ужасу, понял, что худшие его опасения, увы, были верны. По четкому теперь следу он понял, с каким животным они имеют дело.

— Ради всего святого назад, назад! — крикнул он. — Это же берлога медведя!

Он схватил Боба за ноги, чтобы вытащить того обратно. Но негр, видимо, не понял его намерения, потому что ответил:

— Зачем меня держать? Массер Боб быть храбрый. Он одолеть целое гнездо, полное опоссумов.

— Какой опоссум! Это медведь, болван!

Юноша изо всех сил вцепился в ноги черного. В этот момент из глубины послышалось раздраженное рычанье; теперь и Боб издал крик ужаса.

— Иисус! Там зверье, чудовище! О массер Боб! О массер Боб!

Негр молниеносно вырвался из зарослей и вскочил. Несмотря на темную кожу его лица, было видно, что от ужаса кровь прилила к его лицу.

— Он еще там, в берлоге? — спросил Мартин.

Боб принялся жестикулировать руками и зашевелил губами, но не издал ни звука. И в конце концов выронил свое оружие.

В этот миг в дебрях что-то зашелестело, и наружу выглянула… башка гризли, серого медведя. Негр тут же обрел дар речи снова.

— Прочь, прочь! — заорал он. — Наверх, массер Боб, на дерево!

Он прыгнул к сухой тонкой березе и уже в следующее мгновение стал карабкаться вверх по ее стволу с проворством белки. Прыжок получился невероятно длинным…

Мартин стоял бледный, как смерть, но не от страха. Вдруг, словно очнувшись, он быстро подобрал тяжелый мушкет негра, а потом прыгнул за какой-то толстый бук, росший рядом. Он прислонил мушкет к дереву и снял с плеча собственную двустволку.

Медведь наконец показался среди терновника. Двигался он медленно. Его маленькие глазки сначала взглянули на негра, который завис на нижних ветвях березы, потом на Мартина, стоявшего от него поодаль. Хищник пригнул голову, открыл жуткую пасть, с которой капала слюна, и высунул язык. Он, казалось, обдумывал, за какого из противников взяться в первую очередь. Потом он медленно и, слегка покачиваясь, встал на задние лапы. Зверь оказался футов в восемь высотой и источал тяжелое зловоние, в той или иной степени свойственное хищникам глуши.

С момента, когда Боб запрыгнул на ствол, не прошло и минуты. А теперь, увидев огромного зверя вытянувшимся во весь свой рост не более чем в четырех шагах от себя, негр во все горло запричитал:

— For god's sake! [109] Медведь хочет сожрать массер Боб! Наверх, и быстрее!

Двигаясь судорожно, но энергично, он стал выделывать немыслимые трюки, поднимаясь все выше. Но береза была такой хилой и согнулась под весом негра-гиганта. Он, насколько это было возможно, зажал ствол руками и ногами, но не смог удержаться. Тонкий на вершине ствол согнулся, и Боб повис вниз головой, уцепившись четырьмя конечностями за ствол дерева, словно огромная летучая мышь.

Медведь, казалось, сообразил, что этого противника достать легче всего, а потому стал разворачиваться, оказавшись левым боком к Мартину. Юноша схватился за грудь — там, под охотничьей рубахой, висела маленькая куколка, игрушка его несчастной сестренки.

— Людди, Людди! — зашептал он. — Я отомщу за тебя!

Парень быстро вскинул ружье; его движения были точны, а пальцы не чувствовали дрожи, только холод ствола. Грохнул выстрел, потом еще…

От страха руки Боба разжались.

— Иисус! Иисус! — успел крикнуть он, сорвавшись вниз. — Массер Боб быть убит, quite dead! [110]