Несколько отличного мнения придерживался рейхсканцлер Т. Бетман–Гольвег. Он поначалу весьма сдержанно относился к идее возможности прийти к соглашению с Россией, полагая, что она еще не готова к переговорам с Германией. Тем не менее он надеялся, что грядущие победы Гинденбурга и оккупация всей Польши германскими и австро–венгерскими войсками смогли бы в ближайшем будущем создать основу для «взаимопонимания» между двумя враждующими странами. Например, информируя 24 ноября германское министерство иностранных дел о мирной инициативе датского короля, канцлер присовокупил: «По моему мнению, ответ должен быть отсрочен до тех пор, пока не наступит решение на Востоке».

Иной позиции придерживался заместитель министра иностранных дел А. Циммерман, за спиной которого стоял генерал Э. Людендорф. Главным врагом, по мнению Циммермана, для немцев всегда была и оставалась Россия. Соответственно, до тех пор, пока немцы самым решительным образом не рассчитались с ней, сохранялась бы угроза существованию Второго рейха. Исходя из этого, возможным виделось только военное решение проблемы. Россию первой было необходимо «поставить на колени».

Наименее опасным врагом Германии Циммерман считал Францию, которая была вынуждена вступить в войну «не по своей склонности». Франция, по его мнению, вообще держалась лишь благодаря массированной военной помощи Англии и надеждам на русский «паровой каток», который должен был раздавить немцев. Поэтому именно ее он видел готовой к началу переговоров о мире с немцами, хотя о каких–либо территориальных уступках Парижу не могло быть и речи. В качестве самого главного врага рассматривал Россию и другой видный немецкий военачальник — П. фон Гинденбург. Именно на Востоке, как он полагал, и лежал ключ к победе во всей мировой войне.

Таким образом, к концу 1914 г. ни среди немецких военных, ни в правительстве не существовало даже какого–либо подобия единства мнений. Некоторые германские государственные и политические деятели считали возможным пойти на компромиссы с отдельными противниками во имя достижения главной цели, другие полагали, что в этом мире все проблемы решаются только при помощи грубой военной силы. Но сути дела это не меняло: основной задачей берлинских стратегов было установление такого миропорядка, при котором доминирующая роль принадлежала бы исключительно Великой Германии.

Следует также подчеркнуть, что у Центральных держав вообще не было согласованных военных целей. За все годы войны им так и не удалось выработать по этому поводу общую программу. Невозможным оказалось даже согласовать интересы между Германией и Австро–Венгрией, а состоявшиеся по этому поводу 15-16 ноября 1916 г. переговоры в Берлине закончились фактически безрезультатно. Двум ближайшим союзникам на этой встрече удалось лишь договориться о взаимных гарантиях территориальной целостности.

Помимо укрепления коалиционных отношений другой главной целью дипломатии союзников по Антанте и Тройственному союзу сразу же после начала Первой мировой войны стало привлечение на свою сторону новых «братьев по оружию». Это была сложная задача, требовавшая немалых усилий.

Не заставила себя долго уговаривать только Япония, быстрее всех сумевшая сориентироваться в новой ситуации. Уже 15 августа Токио направил Берлину ультиматум, в котором потребовал себе Цзяочжоу — фактически немецкую колонию на территории Китая. На ответ немцам было дано восемь дней, но они проигнорировали требования японцев, и 23 августа 1914 г. Япония объявила Германии войну, после чего быстро захватила все владения немцев в Китае. Вступив в войну, Страна восходящего солнца преследовала цель укрепить свои колониальные позиции в дальневосточном регионе. Тем не менее этот шаг Токио означал, что Россия до поры до времени может не волноваться за свои дальневосточные владения, и укреплял тем самым сплоченность членов Антанты.

Куда сложнее обстояли дела с вовлечением в войну Турции. Борьба между Антантой и Центральными державами за влияние над этой страной не утихала ни на минуту. Собственно, Стамбулу не приходилось ожидать ничего хорошего ни от одной, ни от другой стороны. Если Россия, Англия и Франция страстно желали расчленить одряхлевшую Османскую империю и поделить между собой, то немцы стремились превратить ее в своего бесправного вассала. И все же в турецком правительстве преобладали германофилы, полагавшие, что Берлин поможет Турции решить ее территориальные проблемы за счет балканских соседей. Таким образом, 2 августа 1914 г. между Германией и Турцией был подписан секретный договор, по которому Турция обязалась вступить в войну на стороне Берлина. В распоряжение германского Генерального штаба по сути была передана турецкая армия, а в день подписания секретного договора в Османской империи была объявлена всеобщая мобилизация. Правда, публично турки поспешили заявить о нейтралитете, объяснив его полной неготовностью своей армии к ведению боевых действий.

Больше всех из стран Антанты на данном этапе не была заинтересована во вступлении в войну Турции Россия, которой тогда пришлось бы открывать новый фронт на Кавказе. Именно поэтому она предложила своим союзникам удовлетворить ряд требований султанского правительства: гарантировать Турции в случае сохранения ею нейтралитета и демобилизации армии территориальную неприкосновенность, возвратить о. Лемнос и отменить так называемый режим капитуляций. Характерно, что на это предложение российского министра иностранных дел Сазонова английская дипломатия в лице Грея ответила лишь согласием гарантировать территориальную неприкосновенность Турции только на период войны и отвергла все другие предложения.

Но пока на берегах Босфора шло активное тайное дипломатическое зондирование, на фронтах в Европе потерпел крах немецкий план блицкрига. В новой стратегической ситуации как никогда возросла заинтересованность Германии во вступлении Турции в войну на своей стороне.

В Берлине было принято решение действовать молниеносно и форсировать развитие событий. Сумевшие прорваться к Стамбулу два немецких крейсера «Гебен» и «Бреслау» были формально переданы военно–морскому флоту Османской империи. При этом экипажи на них остались прежние. Германский контр–адмирал В. Сушон, под сильнейшим давлением немцев, был назначен командующим турецкими военно–морскими силами. Именно он 29 октября 1914 г. отдал приказ офицерам и матросам сменить фуражки и бескозырки на фески и под турецким флагом атаковать города на Черноморском побережье России — Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. Это была чистейшая провокация, которая достигла своей цели. В тот же день российский посол в Константинополе М. Н. Гирс затребовал свои паспорта, а 2 ноября Россия объявила войну Турции. 5 и 6 ноября ее примеру последовали Англия и Франция. Так Османская империя оказалась втянута в гибельную для себя войну.