— Ты либо научился всё лучше делать, либо я сплю, — шепчу я сквозь слёзы. — Пожалуйста, просто убей меня? Ты обещал прекратить долго мучить меня. Это мучение. Я тебе верю. Я знаю, что Райдер меня бросил. Пожалуйста, закончи это. Лучше умру, чем ещё раз испытаю это чувство.

— Синтия, я тебя не бросал, — хрипло возразил Райдер.

— Нет, бросил! Оставил меня с чудовищами. Этого ты хотел? Чтобы я играла в твою больную игру? Если буду играть, закончишь быстрее? Давай поиграем, засранец, — прорычала я дрожащими губами. — Когда они меня берут, слишком больно. Ты обещал, что они не будут больше есть меня живьём, если я дам то, что ты хочешь. Малахия, пожалуйста, не делай этого.

— Иисус, что они, чёрт возьми, с ней делали? — в ярости спросил Эдриан.

— Ты знаешь, что делал со мной. Все вы.

— Твою мать, — прорычал вошедший в зал Ашер. Затем осмотрел меня, и глаза наполнились болью. — Синтия, посмотри на меня, — потребовал он, и я подчинилась, ненавидя сочащиеся да-пошли-вы флюиды, которые скользили по моей плоти. — Поверь, ты больше не в том аду. Здесь нет Благих, они не могут к тебе прикоснуться.

— Да пошёл ты, — неистово прошипела я.

— Синтия, успокойся, — прошептал Райдер, подняв руки и развернув ладони.

— Я больше не играю в эту игру. Хочешь убедить, что я здесь? Пусти себе кровь, мудак.

— Как бы это ни было странно, и добавь факт, что ты уже пыталась покататься на моём пони перед мужем, я подвожу черту в кровавой игре. Я лучше вернусь к моменту, где ты на моём пони, но, опять же, ты замужем.

— Я не сбежала, — шиплю я, когда во мне начинает пульсировать гнев, и сжимаю кулаки. — Не думаешь, что я бы помнила, если бы это произошло?

— Думаю, Малахия забрал твои воспоминания, а теперь, когда они вернулись, исказились. Предполагаю, ты думаешь, что это с тобой делают Благие, потому что смогли забрать у тебя воспоминания. Возможно, ты никогда не вспомнишь всего, что он забрал, потому что этот мерзкий ублюдок питался ими, Синтия. Однако сейчас не издёвки. Ты самостоятельно выбралась из тюрьмы и пришла сюда в поисках того, что потеряла. Ты вернулась домой к своему мужу.

Мне стало тяжело дышать, между глазами возникла боль, охватившая голову мигрень. Я не могла отвести взгляд от Райдера, потому что не хотела, чтобы он исчез. Если исчезнет, сколько потребуется времени Малахия, чтобы воссоздать его таким настоящим? Воспоминания лгали. Они искажали образы и правду для того, кто их хранил. Это воспоминание было чётким, даже запах Райдера казался настоящим. Сколько раз я умоляла Райдера меня спасти, прежде чем сдалась? Сколько раз просила вытащить меня отсюда? Сколько раз он смеялся и говорил, что я останусь там, где он захочет, медленно разрушаясь, пока не останется лишь воспоминание?

Я ударила Ашера в момент, когда он оказался достаточно близко, чтобы я смогла до него дотянуться, методично смеясь над тем, что наверняка последует дальше и, наблюдая, как он поднимает руку к лицу.

Он округляет глаза, касаясь красной отметины, оставленной моей ладонью на его переливающейся коже. Сейчас он на меня нападёт. Они никогда не позволяли причинять им боль. Никогда. Я была ниже по статусу, источник их пищи и развлечения, ничего больше.

— Ай, чёрт возьми. Это не мило, Синтия, — рявкнул он.

— Почему ты не делаешь мне больно? — прошипела я, когда меня наполнила жажда небытия.

Воспоминания были болью. Боль напоминала, что Райдер оставил меня здесь. Он должен был знать, что в пещере. Должен был знать, что я не могла сбежать и что меня разрывали на куски. Я могла справиться с жестоким обращением. Плевать на то, что меня на части разрывали каждую ночь, но чувства? Ощущение эмоций напоминало о том, кем я была и порой я их хотела, а порой жаждала пустоты, которой становилась.

— Потому что ты освободилась из того ада! Я не монстр, притворяющийся кем-то другим, Синтия, как и все остальные, — рявкнул Ашер, по-прежнему прижимая руку к щеке и изучая меня.

— Райдер, докажи ей, что это ты, — беспомощно попросил Эдриан.

— Он не может, — вмешался Ашер, вздыхая и изучая меня разноцветными глазами. — Она думает, что мы — монстры. Считает, что мы издеваемся над ней и намерены причинить боль. Думаю, именно так они питались её эмоциями. Они снова и снова заставляли её воспроизводить воспоминания, пока те не были полностью поглощены. Монстры привыкли так поступать с девушками, заставляя переживать пытки, когда начинают их ломать. В конечном итоге, как только вытягивают много воспоминаний из разума, начинают извлекать из глубин подсознания. Синтия думает, что это воспоминание, и мы все станем причинять ей боль. Правда, крошка?

Райдер оттолкнул Ашера в сторону и заключил моё лицо в грубые ладони. Я чувствовала вкус ликёра в его дыхании. Он опустил руки, притянул меня ближе, потираясь губами о мой рот.

— Вот, разве я хочу причинить тебе боль? — хрипло спросил он. Он смотрел прямо мне в глаза, а потом поцеловал. Я позволила ему, прижимая ближе, пока не почувствовала, как тепло его тела окутывает меня, согревая внутренности, и застонала. — Женщина, я люблю тебя.

Малахия никогда не заводил воспоминания так далеко, никогда не позволял Райдеру произносить эти слова