Видя, что мне до лампочки, присела на корточки напротив моего лица. Я поднял голову и уставился на нее.

— Меня зовут Маша, — вновь протянула она, чуть растянув губы в улыбке.

«Хм… никогда не думал, что не пухлые губы — не сексуальны. Что ей надо? Защита? Пускай идет лесом. Или внимания? Не привыкла к тому, что на нее насрать?»

Определенно, я частично угадал. Видя, что я никак не реагирую на нее, Маша приподняла бровь и повторила свое имя еще раз. И кажется, люди, которые были ближе всех к нам, также удивленно пялились на меня.

Однако, мне было начхать.

— Любопытно, — тихо пробормотала на, — Такой сильный, и, одновременно, жалкий.

Ее слова не задели меня.

— Хотя нет, не жалкий, — она встала, — Набиваешь себе цену? Достойно. Ты многого стоишь. Каждая из нас, кто находится с тобой в одном помещении, готова лечь под тебя, только бы быть под твоей защитой. Подумай над этим.

— Если подумать, — я подал голос, — Во мне больше человеческого, чем в вас всех.

Мои слова заставили ее вновь сесть рядом.

— Почему это?

— Ты предлагаешь свое тело взамен на защиту — это мелочно, хоть это и способ выжить. Но, во мне больше человеческого, чем в тебе. Я не хочу принимать твое предложение, не из-за того, что мне это неинтересно, а потому — что это низко. Даже по меркам нового мира.

— Ты хорошо подумал? — она, кажется, заулыбалась.

Не оттого ли это, что я с ней вообще поддержал разговор?

— Хорошо, — улыбнулся в ответ я.

В ее глазах промелькнула искорка, и меня осенило.

Кажется, я понял, что мне нужно делать!

Эпизод 26

* * *

Одаренные начали гнуть свою линию.

Во-первых, власть была за Катей и Лизой, которые, на удивление очень быстро спелись. Во-вторых, на их стороне был Виктор. А вот сами правила, которые они напридумывали, пока я разговаривал с Анной… были…

Ну, так скажем, не самый «сок». Хотя, если отбросить всю человечность.

Новенькая Маша, кстати, тоже плясала под их дудочку, но никто не знал и не догадывался, откуда она появилась и какие цели преследует.

Я вернулся ровно в тот момент, когда у самой дальней стены склада — кашеварили. На удивление, запах еды был отменным. Меня взбесило только одно — открытое окно.

Не знаю, могут ли медленные ориентироваться на подобный запах, но, если да… ветер разнесет его по округе. Нет, бесспорно, мы справимся, но у нас «Неделя Оборотней».

«Словно Герои меча и Магии, а не постапокалипсис вокруг», — промелькнуло в голове, вспомнив слова Анны.

— Не понимаю, для чего она крутилась рядом с ним? — Одаренная Маша, злобно пялилась на свою теску, жалуясь Жанне, — Ты видела, как она улыбалась?

— Уже жалеешь, что пропустила ее мимо себя? — ее подруга догадывалась, что перед ней разворачивается очевидная сцена ревности.

— Ты только посмотри, как он кокетничает и улыбается. Чувствует, сучка, где ей будет безопасно!

— Думаешь, — Жанна положила ей руку на плечо, пытаясь успокоить, — Другие бы не поступили так же?

Девчонки посмотрели на новенькую, которая перемешивала «ужин» большим половником в походной, двадцатилитровой кастрюле, и Маша не выдержала:

— Им же было сказано, готовить на парковке! А она, сука, — встала, озлобленно косясь на «обычную», — Еще и окно открыла!

— Сядь, — жалобный голос Жанны, кажется, никак не повлиял на решение.

Маша, верной походкой направилась к поварихе, и остановившись около котла, прошипела той что-то. Самого диалога Жанна не слышала, но шум, который поднялся, привлёк ненужное внимание.

До меня же долетел обрывок фразы:

—… доиграешься. Но я не думаю, что Андрей — тот человек, с которым можно играть.

* * *

— Значит, слушай сюда, сука, — Одаренная, не понимая, что происходит, замерла, и только и могла, что, разговаривать, — Если с Андреем что-то случится я…

Девушка с белыми волосами лишь улыбнулась, что раззадорило Одаренную еще сильнее.

— Я тебя… — начала была она и получила полбу поварешкой.

— Закрой свою варежку, бездарная, — «необычная» злобно сузила глаза, — Я запрещаю тебе говорить о том, что ты только что испытала и то, что ты сейчас могла понять. Заключаю это время — Узами Крови.

Маша пискнула от боли. Ей почудилось, будто в ее крови что-то изменилось, отчего сердце стало более тяжело прогонять кровь. А вот когда она было хотела закричать об опасности, то поняла, что и слова сказать об этом не может.