Чем дальше заходил мой рассказ, тем мрачнее становился Асмодей. Демон явно что-то знал, но не спешил делиться, и, выслушав меня, задав парочку вопросов веселой Мередит, кивнул в ее сторону.

– С ней точно не будет проблем? Ты можешь ручаться за адекватность смертной? Блю, мать твою, очнись! – взревел мужчина, вырывая меня из вакуума отчаяния.

– А, что? Да, нет, то есть… Не знаю, – промямлила, утирая слезы. – Мередит, ты сможешь сохранить нашу тайну в секрете?

– Пффф, – заговорщицки улыбнувшись, отмахнулась соседка. – Да легко! Что мне еще остается делать? Мне все равно никто никогда не поверит. У меня ординатура, на минуточку! Если я начну направо и налево вещать об ангелах и демонах, в лучшем случае отправлюсь работать продавцом фастфуда, а в худшем – меня упекут в психушку.

– Девчонка точно только сегодня узнала о нашем существовании? Чем ты ее накачала, Блю? – закатив глаза, фыркнул Асмодей.

– Она сама… накачалась, – бросила я, отрешенно глядя в стену. – И да, прежде она о нас ничего не знала. Вроде как.

По правде говоря, мне было сейчас все равно, что будет с Мередит. Даже мое собственное будущее, которое и без того было туманным, а теперь и вовсе казалось обреченным на казнь и расплату за все грехи, совершала я их или нет, меня не беспокоило. Ничто не было важно теперь. Единственный свет, который вносил хоть что-то хорошее в мою жизнь, делал ее упорядоченной, предсказуемой, а потому – вполне сносной, навеки покинул этот мир. Дальше – пустота и темнота, так какая теперь вообще разница?

– Так, ладно, иди вымой руки, приведи себя в порядок насколько это вообще возможно, и живо обратно сюда. Мередит – будь добра, сделай все, чтобы по возвращению Блю не нашла даже намека на то, что здесь произошло, справишься? – быстро, чеканя каждую букву, оттарабанил Асмодей, раздавая распоряжения.

– Будет сделано, сэр! – как солдатик, вскочив на ноги, насвистывая себе что-то под нос, бросила Мередит, удаляясь в кладовую.

Я не стала испытывать терпение демона, на ватных ногах дойдя до ванной. Куда бы он не собирался сейчас меня увезти или унести, он знает, что делает. А я была вообще не в состоянии принимать взвешенные решения. Я с остервенением отмывала руки, словно пытаясь содрать с них кожу вместе с разводами крови. Крови Лайнуса на моих руках. Крови близкого существа, понимавшего и принимавшего меня. Все повторяется. Опять. Опять на моих руках кровь любимых и небезразличных к моей судьбе. Опять я не виновата в их смерти, хотя совесть буквально выжигает на моем сердце слова «виновна». Слезы сдерживать не было сил, солеными, обжигающими кожу каплями, они скатывались по щекам. Все мои попытки привести лицо в более или менее надлежащее состояние потоками ледяной воды успехом не увенчались. Но было все равно. Скрыть то, что творилось в моей душе, было невозможно. Просто, мать его, невозможно.

Под вопросительный взгляд Асмодея, я шмыгнула в свою спальню, чтобы сбросить грязную, промокшую насквозь одежду. Только сейчас я вспомнила, что щеголяла по улицам босиком, уставившись на свои грязные ноги, оставляющие следы на полу. Плевать. Как есть, запихала свои стопы в носки, кое-как справившись с тремором, натянула темные джинсы и черную водолазку и вышла из спальни. Демон, облокотившись на стену, уставился на меня вопросительным, встревоженным взглядом.

– Готова? Нам надо перенестись в церковь Святого Эдуарда. Совет уже в сборе.

Ну конечно же. Снова суд. Снова совет. И снова я во всем виновата. Хотя теперь казнь не казалась мне самым худшим исходом.

– А Лайнус? – я сглотнула, теряясь в догадках по поводу участи своего друга.

– Возьмем с собой, не тут же его оставлять. Его родителей должны были уже оповестить. Они заберут тело и предадут земле на Каелуме со всеми почестями, после того как… как будут соблюдены определенные процедуры, – буркнул Асмодей, аккуратно поднимая ангела с пола и беря его на руки.

Демон чертыхнулся, кое-как встав с тяжелой ношей, но, выдохнув, занял уверенную стойку, снова уставившись на меня.

– Сама с переносом справишься или тебе подставить дружеское плечо? – с искренней заботой в голосе прошептал Асмодей.

– Сама… Как-нибудь, – пробормотала я себе под нос, совершенно не переживая о том, что, и без того подкатывающая тошнота снова выставит меня на посмешище.

Это было последним, что меня беспокоило. Ни стыда, ни чувства собственного достоинства у меня все равно не осталось. Только терзающая, рвущая грудную клетку, выжигающая внутренности боль. И пустота. Пугающая, звенящая пустота в душе.

Через несколько секунд мы уже стояли у резной двери церкви Святого Эдуарда*, окруженной исполинскими тисовыми деревьями, пышущими свежей зеленью. Мне нравилось это место. Вопреки общепринятому мнению демоны спокойно могли входить в церковь, пятки на освещенной земле нам не жгло, а кожа не воспламенялась праведным пламенем. И эта была одной из моих любимых. Естественно, я никогда не ставила свечи и не молилась за здравие и упокой. Мне просто нравилась архитектура церквей, особенно старых, уединенных, пропитанных историей, с обилием дерева в интерьере и замысловатыми витражными окнами, через которые пробивались солнечные лучи, делая убранство помещения поистине волшебным…

Отчасти в таких местах я ловила щемящую душу ностальгию, ведь, подобные церкви Святого Эдаурда объекты архитектуры воскрешали в моей памяти воспоминания о Каелуме. Ангелы потрудились на славу, привнеся на Терру частичку родного дома. Я не преувеличивала, когда искренне полагала, что людям удалось даже превзойти уроженцев Рая в своих стараниях сделать святые для христиан места поистине сказочными, красивыми и уютными. И я была бы рада навестить свое излюбленное место для долгих раздумий, если бы повод не был таким удручающим. Сомневаюсь, что после того, как провожу здесь Лайнуса в последний путь, вообще смогу сюда вернуться…