145 Часто любишь опирать. Любишь опочивать на белых грудях, любишь часто валяться с невоздержными женами.

146 В том. Сиречь в костырстве и насыщении похоти.

147 Но те, что стенах твоей. Сии речи Филаретовы относятся к стиху 41-му, где Евгений упоминал о сале своих палат. "Хвастаешь, - говорит ему Филарет, - старым родом, заслугами предков, а сам не только всякими злонравиями изобилуешь, но и всякого приличного знания и искусства лишаешься: в начале и читать не умеешь".

148 И помощь чужая нужнее, чтоб знать. Буде читать Евгений не умеет, еще больше невеж в искусстве военных наук.

149 Черту, что, копая и проч. Сиречь шанцы. Всем известно, что когда приступ чинится к городу, войско осаждающее, для безопаснейшего приближения к стенам, копает прямые рвы, в которые врывается, идучи, и кидая землю против стен, чтоб тою защищаться от городовой стрельбы.

150 Где стены часть одна помалу. Где, сиречь, стена городовая разбита пулями, где подорвана подкопом.

151 Спомочник. Вместо помочь.

152 Редким полкам. Редким за падежем убитых в бою.

153 И где уж отмененны силы. Обыкновенно неприятель, чрез всякие способы изведав состояние войска, против которого биться имеется, наступает с той стороны, где знает слабейшим; потому искусный воевода иногда благовременно пред самым боем отменяет расположение полков своих и тем прельщает надежду оплошного неприятеля, который, чая напасть на слабый полк, находит против себя цвет всего войска.

154 Много вышних требует. Дворянству предлежат три рода службы: военная, судейская, придворная; во всех тех к исправлению должности своей, наипаче в вышних степенях, требуется много различных знаний и искусств. То самое Филарет начинает изъяснять Евгению; не должен, однако ж, читатель искать в забавных стишках подробное исследование всех тех знаний, на которое дело целые большие книги уже от искуснейших составлены.

155 И вход, и исходы, и место. Искусный воевода пред боем прилежно исследует не только чем бой начать и как место занять удобнейшее, но как из бою выйти, наипаче ежели случится неудачлив, чтоб, по меньшей мере, оставших людей спасти. Расположение войска к бою должно быть главнейшее попечение воеводы, понеже обыкновенно от того зависит удача или несчастие битвы.

156 Лишной безопасности. Множество примеров в историях находим, что лишная безопасность воевод была пагубна и самым победоносным войскам; для того нужно не спускать с глаз неприятеля, всегда за ним смотреть и изведывать о его намерении и поступках так чрез посыльных, как и чрез переметчиков. О славном последнего Цесаря воеводе принце Евгении Савойском примечено, что он ни денег, ни трудов в том не жалел и всегда от того великую пользу получал.

157 О обильности в своем таборе печется. Без корму сила воинов ослабевает, и часто хлеба недостаток производит недовольство, жалобы и иногда крамолу; кроме ж того, воевода должен воинов почитать детьми своими, не допускать их лишаться потребного не к прохладному, но к нужному пропитанию; часто же недостаток припасов причиною бывает сдачи городов и войск целых.

158 Любовь ему предпочтется войска, чем. Весьма нужно воеводе держать войско и подчиненных себе полководцев в некоем приличном к себе почтении и в страхе, чтобы лишное бесстрашие не привело их в своевольство; но не меньше должен заслужить себе их и любовь. Кто страшен только, а не любим, тот подлинно уж ненавидим, и воинов сердца под таким воеводою не только унывают, но иногда в действе нарочно они славу свою презирают, чтоб могли воеводскую ущербить.

159 Отцом невинный народ. Война производится против вооруженного неприятеля, потому всякое озлобление безоружного невинного народа, каковы суть в селах крестьяне, мещане в городах, не согласуется правам военным и человеколюбию противно. Многие воеводы такой народ утесняют, грабят, мучат, чтоб их бедными пожитками обогатиться. Те воеводы о благе отечества своего не пекутся, ибо известно, что охранение народов их сердца всего легче к победителю склоняет. Скорее завоюет землею тот, кто с жительми ласково поступает, чем тот, кто рубит и жжет без разбору и без милости: суровость не обыкла производить верных подданных.

160 Как тебе вверить корабль? Следует уже рассуждение о должностях мореплавцев и морских воевод.

161 Гладких испугался ты вод. Гладких вод, то есть тихой воды, каково в пруде в безветренное время.

162 Медное сердце. Жестокое, отважное, несломимое сердце против всякого страху. Хотя и сухопутная военная служба трудов и бедства исполнена, однако ж много больше - морская, понеже на сухом пути воюем с одним неприятелем, на море - с неприятелем, с ветрами, с водою. Смерть со всех сторон обстоит, и толстота доски корабельной одна от нее мореплавцев отделяет.

163 Одна отделяет от нея доска. Подражание следующих Ювеналовых стихов сатиры его XII: I nunc, et ventis animam committe, dolato Confisus ligno, digitis a morte remotus Quatuor, aut septem, si sit latissima taeda. Ступай теперь и вверь свою душу ветрам, положившись на оструганную доску, удаленный от смерти только на четыре пальца или на семь, если доска слишком толста.>

164 Твоя душа требует грань с нею. Мореплавцы на четыре пальца только от смерти отстоят - твоя трусливая душа требует гораздо большее от смерти расстояние.

165 С самого укрепленных детства. Труды морской службы столь велики, что в самом деле должно с самого младенчества к ним обыкать, чтоб могли казаться сносны. Между прочим, известно, что движением корабельным сердце мутится у тех, кои измолода к тому движению не приобыкли.

166 Лучами своими и проч. по стих 255. Для учреждения корабельного пути в море ум человеческий, между прочим, два способа изобрел: наблюдение светил небесных и компас. Тем познавает место, где корабль находится; сим - в которой стороне лежит восток, запад, юг и север. Компас есть ящичек, в котором в средине втвержена спичка медная, а на ней поставлена иголка железная, на камень магнит потертая таким образом, что на спичке та игла свободно лежать и оборачиваться может. Магнит такую силу в себе имеет, что той иглы один конец направляет всегда к северу, другой - к полдню.