А вот Гере эта идея с селекцией совершенно не пришлась по душе. Тем более, что «скромница» была настолько не в его вкусе, что даже от мысли о том, что к ней придется прикасаться, юноше делалось не по себе. В Академии молодые люди легко знакомились с чародейками с параллельного курса, и у Геры было много подруг. Но ни одна из них не вызывала такого чувства, как выбранная бабушкой невеста. Было в ней что–то отталкивающее и неественное.

Да и «скромницей» невеста тоже оказалась липовой. Не успел Гера озвучить ей свой первый, вполне вежливый, отказ, как той же ночью, когда он, устав от тренировок с еще совершенно не слушающейся его Плетью, с отбитыми до синяков ногами, наконец-то лег спать, девушка проникла к нему в спальню.

Вот тогда-то он и разглядел ее по-настоящему. И странно горящие жабьи глаза, и бледную в лунном свете и даже на вид холодную кожу. Больше всего она была похожа на утопленницу. Казалось, от нее даже пахнет тиной и болотом.

Он выпроводил ее, рыдающую, из комнаты и, не сдержавшись, сказал ту ужасную фразу про жабу. Позднее он принес извинения, а за грубость ему было стыдно по сей день. Но тогда, прямо утром, после тяжелого разговора с бабушкой, он вернулся в кампус. И больше на каникулы в поместье не приезжал.

Сейчас Марина выглядела вполне приличной, хотя и очень старомодной дамой, и уже не прятала глаз. Впрочем, как раз они приятнее не стали.

Марина шагнула было к нему, намереваясь что-то спросить, и Аверин ощутил легкий запах. Но теперь он знал, что так пахнут травы, которыми девушки привыкли мыться в ските.

И тут Аверин услышал за спиной детский голос:

— Дядюшка, что с бабушкой?

Он удивился такому странному обращению, но всё же обернулся. И остолбенел. Миша, а это был его голос, обращался не к нему. Он обращался к Анонимусу.

А тот как ни в чем не бывало присел на корточки рядом с мальчиком и начал ему что-то шептать.

— Любава, Маша, уведите, пожалуйста, детей, — негромко попросил Василь и направился к Аверину.

— Что произошло? Опять приступ? — На брата было больно смотреть. Казалось, больше всего он боится услышать «она умерла» или что-то в этом роде. Вопросы насчет фамильяра сейчас, определенно, задавать не к месту. Аверин постарался придать лицу максимально спокойное и уверенное выражение.

— Ничего страшного. Она выпила водки, и ей стало хуже. Врач ей запретил категорически. Ты можешь проследить за тем, чтобы она соблюдала рекомендации?

Василь опустил глаза:

— Я пытаюсь. Я много раз с ней говорил. Но она считает, что дожила до своих лет исключительно благодаря «рюмочке с хорошей закуской», и переубедить ее… сам знаешь.

— Да-да. «Хорошая закуска» — это ее термоядерные огурцы, от которых и здоровый человек запросто может отдать концы. Но больше никаких огурцов, водки и прочего. И вообще ничего из того, что запрещает доктор.

Аверин обвел взглядом всех, кто остался в коридоре и переспросил:

— Понятно?

В коридоре были только Василь, Марина и Анонимус. Брат и… — как назвать эту женщину? Кто она им? Ладно, пусть будет тетя — кивнули. Анонимус сделал вид, что не слышит. Див и раньше вел себя с младшим отпрыском семьи весьма холодно, но настолько пренебрежительного отношения себе не позволял. Вероятно, в доме назревала проблема.

Что же, этого следовало ожидать. Василь обладал довольно мягким характером. Никогда не спорил с бабушкой, всегда уступал младшему брату, даже женился по указке. Хотя тут ему повезло, они с Марией жили все эти годы душа в душу. Было даже удивительно, как слабохарактерный брат смог построить один из самых прибыльных автозаводов в России. Впрочем, Василь был весьма умен, знал свои слабости и очень грамотно подбирал управляющих.

Но его мягкотелостью воспользовался фамильяр. И это было очень неприятно обнаружить. В детстве Аверин ничего подобного за Анонимусом не помнил. Да, див особенно выделял Василя и всяческий подчеркивал, что именно тот является его хозяином, но такое поведение можно было считать верным. Бабушка держала Анонимуса в узде. А сейчас он почуял свободу и начал перехватывать бразды правления в доме.

«Дядюшка». Подумать только. Крепостные дядьки-воспитатели остались в далеком прошлом. Значило ли это обращение, что Миша считает дива своим родственником?

С Анонимусом придется побеседовать, и Аверин не сомневался, что этот разговор не понравится им обоим.

Наконец дверь открылась, и вышел доктор. Он подошел к собравшимся и, устало вздохнув, проговорил:

— Я поставил графине капельницу, сейчас ее состоянии более-менее стабильно, пульс выровнялся. Надеюсь, скоро ей станет легче. И… — он обвел взглядом всех присутствующих. — Прошу простить меня, но если я еще раз увижу, что госпоже приносят водку… я уеду в тот же день. Разве вы не понимаете, что этим убиваете ее?