Лев Владимирович КАНТОРОВИЧ
БЕЛАЯ ТРОЙКА
Рассказ
1
День начинался как обычно.
Утром командир Николай Семенович Воронов вскочил с постели, голый подошел к окну и распахнул форточку.
Морозный воздух ворвался в комнату.
Николай Семенович поежился.
Стоя под форточкой, он начал делать гимнастику.
Приседая и выпрямляясь, нагибая корпус в разные стороны и разводя руками, он ровно и шумно дышал.
На дворе бойцы чистили лошадей.
Татарин Ахметдинов пел длинную непонятную песню. Он пел каждое утро эту песню, и через открытую форточку Николай Семенович отчетливо слышал протяжные, монотонные слова.
Потом затопотал конь.
Красноармеец проговорил добродушно: "Тимофей Иванович, не балуй".
Тимофеем Ивановичем звали коня командира.
Николай Семенович приостановился и, вытянувшись на носках, взглянул в окно. Тимофей Иванович, рослый вороной жеребец, приплясывал на месте, круто сгибал красивую шею, фыркал и косил глазами.
Никифоров чистил лоснящиеся бока коня.
Николай Семенович улыбнулся и снова стал приседать на носках, вытятивая вперед руки.
За окном Никифоров запел приятным тихим баском:
...По Дону гуляет,
По Дону гуляет,
Эх, по Дону гуляет.
Казак молодой...
Ахметдинов замолчал.
Николай Семенович кончил делать гимнастику, отдуваясь подошел к умывальнику и ледяной водой окатил свою голову, шею, плечи.
При этом он взвизгивал испуганным и тонким голосом.
Он очень любил мыться холодной водой, но каждый раз пугался и взвизгивал.
Вытираясь мохнатым полотенцем, он ходил по комнате и тихонько подпевал в унисон Никифорову:
А девица плачет,
А девица плачет,
Эх, а девица плачет
Над быстрой рекой...
Над кроватью висел отрывной календарь.
Николай Семенович сорвал вчерашний листок:
Декабря
192...
года.
Листок бросил в корзину под письменным столом.
Потом он оделся и, застегивая ремни, вышел на крыльцо.
Бойцы поздоровались с ним.
– Здравствуйте, товарищи красноармейцы, - сказал Николай Семенович.
Вороной жеребец заржал звонко и весело.
– Тимофей Иванович!
– с укоризной сказал Никифоров.
Николай Семенович пошел по двору.
Он зашел в конюшню.
Дневальный сидел около двери. Он вскочил навстречу командиру и отрапортовал.
Все было в порядке.
Выйдя снова на двор, Николай Семенович посмотрел на небо.
С запада низко шла темно-серая туча.
"Будет снег. Пожалуй, и ветер. Метель", - подумал Николай Семенович.
Огромный боров подошел сбоку и хрюкнул низким басом.
Боров был "подсобным хозяйством". Маленьким поросенком купил его Николай Семенович. На остатках от кухни боров невероятно разжирел и вырос.
Красноармейцы называли его Пуанкарэ.
Никифоров утверждал, что Пуанкарэ - чистокровный иоркшир.
Николай Семенович почесал Пуанкарэ за ухом. От удовольствия боров громко сопел. Он, как собака, побежал по двору за Николаем Семеновичем.
Из помещения канцелярии выскочил дежурный.
– Товарищ командир! Из штаба отряда просят к телефону!
– еще издали крикнул он.
Николай Семенович вошел в канцелярию.
Звонил начальник отряда.
Хорошо знакомый голос начальника, всегда ровный и спокойный, показался Николаю Семеновичу немного взволнованным.
– Товарищ Воронов?
– сказал начальник отряда.
– Я слушаю, товарищ начальник отряда.
– Товарищ Воронов, здравствуйте. Дело необычайно важное. На вашем участке ожидается нарушение границы. Очевидно, перейдут по льду залива. Господа очень серьезные и опытные. Вы должны приготовиться к неожиданным вещам. Вышлите разъезд немедленно. И посылайте самых надежных людей. Нужно взять их живыми. Поняли?
– Понял, слушаюсь, товарищ начальник.
Воронов повторил приказание.
– Ну, счастливо. Желаю успеха.
– Спасибо. Я позвоню вам немедленно, как что-либо произойдет.
2
Стоя на крыльце в овчинном полушубке и полном снаряжении, Николай Семенович смотрел, как собирается разъезд.
На дворе шла бешено-торопливая суета.
Еще недавно двор состоял из целого ряда отдельных, между собой не связанных хозяйств. Конюшни, общежития, канцелярия.
Спокойно ходили люди. Каждый делал свое дело. Мирные хозяйственные дела.