Шрифт:
Саксаулам, солончакам...
4
К завтраку Коршунов опоздал.
Писатель и Лена уже сидели за столом.
– Ну, поздравляю, - сказал писатель и крепко пожал Коршунову руку.
– И я поздравляю, - сказала Лена.
– От души поздравляю!
Она тоже пожала руку Коршунову.
Коршунов не понимал, в чем дело. Он решил, что над ним смеются, и нахмурился.
– Слушайте, Лена, он, по-моему, ничего не знает, - громко сказал писатель.
Коршунов удивленно посмотрел на него.
– В чем дело? Я не знаю, о чем вы говорите.
– Нет, правда?
– Честное слово.
Писатель встал и через стол протянул Коршунову газету. Газета была сложена так, что Коршунов сразу увидел свою фамилию. Он два раза прочел заметку, раньше чем ее смысл дошел до его сознания. В заметке было написано:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ЦИК СОЮЗА ССР
За выдающиеся заслуги в деле охраны советских границ ЦИК
Союза ССР постановил наградить орденом Красного Знамени
Союза ССР тов. Коршунова, Александра Александровича.
– Теперь-то можно вас поздравить?
– сказала Лена.
Коршунов растерянно вертел в руках газету.
– Спасибо... Я не знаю только... Спасибо вам...
К концу завтрака в столовую вошел главный врач. Он подошел к Коршунову, поздравил его и передал ему телеграмму. Телеграмма была от Кузнецова:
Горячо поздравляю тчк Кузнецов
Вечером в тот же день Коршунов получил телеграмму из Главного управления пограничной охраны с приказанием срочно выехать в Москву.
На следующий день за завтраком Коршунов простился с Леной и писателем.
Поезд уходил в двенадцать часов. На вокзал Коршунов явился рано. Он положил чемодан в вагон и вышел на перрон. Вагон должны были прицепить к поезду, идущему на Москву; поезд еще не приходил, и до отъезда оставалось минут двадцать.
Зимнее солнце высушило землю после вчерашнего дождя.
Прямой, подтянутый, в кавалерийской шинели и кубанке, Коршунов выглядел щеголевато.
Народу на перроне почти не было. Коршунову казалось, что время тянется медленно. Хотелось поскорее уехать. Он вспомнил, что забыл купить папиросы, и направился в буфет, когда его окликнули.
– Александр Александрович!
Лена стояла за его спиной. Она была в коричневой кожаной куртке и в вязаной шапочке. Коршунов, улыбаясь, подошел к ней и протянул ей руку. Она взяла его руку и тихо засмеялась.
– Я пришла проводить вас, Александр Александрович...
– А где писатель?
– спросил Коршунов. Он спросил это просто для того, чтобы сказать что-нибудь, но сразу заметил, что Лене вопрос не понравился.
– Я не знаю, - сказала она и отвернулась.
Вид у Лены был обиженный.
– У вас нет папирос?
– спросила она.
– Да, я и забыл: мне же нужно купить папирос. Пойдемте в буфет, Леночка.
Они оба обрадовались тому, что нашлось какое-то занятие.
– Давайте выпьем на прощание, Александр Александрович, - сказала Лена. В голосе ее Коршунову послышалась какая-то значительность.
– Выпьем. Пива?
– Лучше коньяку.
– Давайте. Две рюмки коньяку, - сказал Коршунов буфетчику.
Буфетчик приветливо улыбнулся, махнул полотенцем по стеклу, закрывающему стойку, и весело сказал:
– Коньяку нету. Водочки выпейте.
– Будете водку пить, Леночка?
– Что ж, выпьем.
– Дайте две рюмки.
– Извольте. Чего на закуску прикажете?
– Что у вас есть?
– Кильки есть. Яички есть.
– Мне кильки, Александр Александрович.
– А вам что позволите?
– Ничего не нужно.
– Слушаюсь. Пожалуйте.
Водка была холодная и показалась Коршунову вкусной. Лена не допила рюмки и закашлялась. Коршунов предложил ей воды.
Поезд подошел. Лена и Коршунов направились к вагону. Лена спросила, можно ли ей написать Коршунову, и Коршунов сказал: пожалуйста, и Лена записала адрес Коршунова.
Раздался звонок.
– Прощайте, Александр Александрович!
– Прощайте, Леночка.
Коршунов пожал ее руку. Поезд тронулся. Проходя по вагону к своему купе, Коршунов видел в окно Лену. Она смотрела вслед поезду и махала рукой.
Коршунов снял шинель, достал из кармана шинели пачку папирос и, перекладывая ее в карман своих галифе, выронил сложенную бумажку. Коршунов поднял бумажку и развернул ее. Это была телеграмма от Кузнецова. Коршунов улыбнулся, сложил телеграмму и спрятал ее в карман гимнастерки.