В окне жилого блока ставки горел свет.

– Титов никогда не спит, – подумал Антон. – Или делает вид, что не спит. Маршал – мастер иллюзии. Среди солдат о Титове ходят легенды, которые он с удовольствием подогревает.

Лебедев встал, оделся. Приложив запястье к биометрическому замку двери, тихонько вышел. Он оглянулся на Туяру: потянувшись, она перевернулась на другой бок.

Он шел пустынными коридорами. Мало кто выходил из своих комнат по ночам – здесь казармы, а не студенческое общежитие. И, хотя никто официально не запрещал перемещаться внутри блоков даже после отбоя, в присутствии командования воинский состав вел себя сдержано. Парни были молоды, но уже чувствовали, что скоро им предстоит сделать выбор: повзрослеть, научиться выдержке и дисциплине, или погибнуть.

«Все в жизни – выбор. Ты выбираешь между трусостью и отвагой, между любовью и ненавистью, согласием и отказом. Такая простая истина. Порой хочется притвориться, что кто-то все решает за нас. Что мы – марионетки, которыми управляет некто всемогущий и невидимый. А мудрость приходит лишь тогда, когда мы понимаем, что во всем дерьме своей жизни мы виноваты сами, потому что однажды сделали неправильный выбор». Антону было больше ста лет, и он иногда позволял себе немного философии.

– Не помешал?

– Заходи, – маршал Титов и впрямь не спал. Он читал донесения на планшете. – Сейчас вызову Егора и сразу начнем. Выпьешь?

Лебедев подошел к бару у стены, открыл деревянную лакированную дверцу, достал бутылку и три стакана.

Титов поставил на стол транслятор. Из отверстия в крышке протянулся голубой луч, расширился, и перед ними возникла трехмерная карта России. Титов увеличил карту.

– Разрешите войти, товарищ маршал?

– Заходи, Егор. – Титов изучал проекцию карты.

– Это схема расположения опреснителей по всей стране, – догадался Лебедев.

– Совершенно верно, – ответил Титов. – Наши военные геологи прислали ее сегодня.

– И сколько пресной воды башни могут производить в месяц? – спросил Макаров.

Титов повел рукой, схема медленно завращалась, проецируясь до самого потолка.

– На сто пятьдесят миллионов человек. Больше никак, – ответил маршал.

– Но этого хватит только на граждан нашей страны. У нас договор с Европой о взаимопомощи и приеме беженцев…

– Я знаю, – прервал Макарова Титов. – Это максимальные мощности, которые мы можем себе позволить в ближайшие годы. Такое оборудование производили в странах, где сейчас затоплены и остановлены заводы. Новых опреснителей не будет, а свои мы сделать не можем – не хватит комплектующих.

– Что это значит для нас? – спросил Макаров, хотя уже догадывался, каким будет ответ.

Титов помолчал, повертел стакан в руке.

– Это значит, что парламенту придется отменить все договоренности, подписанные с Европой. Мы не примем беженцев.

– Партнеры этого так не оставят. Территория, подобная нашей, теперь дороже золота. Будет война, – ответил Макаров.

– А парламент ни за что не нарушит договор с Европой, хотя все протоколы были подписаны еще до критического ухудшения обстановки, – добавил Лебедев.

– Теперь ты знаешь, Егор, зачем я пригласил тебя сюда, – начал маршал. – Я объяснил парламенту, что, если в страну хлынут миллионы людей, у нас не хватит ни лекарств, ни продуктов, ни воды. Они фактически обрекут россиян на смерть.

– Что нам теперь делать? – Егор прикрыл глаза ладонью. Он думал, но ничего путного не приходило ему в голову.

– Если парламент не в состоянии принять волевое решение, значит, его должен принять я, – ответил Титов.

– Но ты подчиняешься парламенту, – заметил Егор и посмотрел на Антона. Тот, невозмутимо пил свой виски.

– Только до тех пор, пока я сам не встану во главе страны. – Маршал приподнял уголки губ, но и этого было достаточно, чтобы он еще больше стал похож на хищного ястреба.

Глаза Егора Макарова округлились.

– Государственный переворот? – шепотом спросил Егор. – Антон, ты давно в курсе?

Когда маршал и Лебедев утвердительно кивнули, на лбу генерал-майора Макарова выступил холодный пот.

***

Башенный кран перетаскивал длинный блок магнитных рельсов: за пределами Мирного начали строить сверхскоростную железную дорогу с магнитной левитацией. Сибиряк подумал, что через несколько лет железные дороги как паутина раскинутся по всей республике Саха, и на высоте двадцати метров над землей, в вакуумных тоннелях на скорости тысяча километров в час будут проноситься маглевы.