Сашка стаскивает с меня трусики одним быстрым движением, избавляется от своих. Целует меня в губы, сбивчиво дыша, пока натягивает презерватив. Льну к нему, поторапливая. Прелюдия – к черту, кто ее вообще придумал? Зачем? Я итак горю. В промежности требовательно влажно пульсирует. Просто хочу его там и на себе – больше ничего не хочу.

Первый рваный толчок – скупая зудящая боль. Будто в первый раз у нас именно сейчас, а не летом. Но мы просто оба сильно торопимся, и тяжесть Сашкиного тела, навалившегося на меня, размазывает это саднящее ощущение, не давая на нем сконцентрироваться.

Зато я на полную чувствую, что это он. ОН. На мне, во мне, вокруг меня. Я дышу, живу, пропитываюсь им. И больше, кажется, ничего не надо. Эйфория уносит. Животная, чувственная, замешанная на инстинктах. Движения навстречу, не всегда идеально выверенные, как продолжение бешено колотящегося сердечного ритма в груди. Как потребность.

Кожа покрывается испариной, бедра дрожат, влажные тела липнут друг к другу, не желая разъединяться. Сашка толкается часто и глубоко, тяжело дыша мне в висок. И я понимаю, что он тоже не контролирует сейчас ничего – это пьянит еще сильней.

Закрываю глаза, целую его шею около яремной впадины. Туда, где неистово бьется венка. И на губах оседает солоноватый вкус его кожи. Сашка совсем подгреб меня под себя. Толчок – толчок- толчок. Будто насквозь. Мне нечем дышать под ним, и я дышу его телом. Подаюсь навстречу настолько, насколько возможно под ним двигаться. Голова кружится, внизу живота жидкий огонь. Оргазм приходит так легко и быстро, что ощущается естественным усилением безумного сердечного ритма, пульсирующего в каждой клетке.

Сокращаюсь вокруг его члена, ловя сладкие прошивающие волны. Из горла на выдохе срываются тихие хриплые стоны и нечленораздельный, сбивчивый шепот: «Да…хорошо… так…хорошо…".

Мне и правда невероятно хорошо. Мир перед закрытыми веками расцветает красным и плывет. Сашка приподнимается на руках надо мной, увеличивая амплитуду фрикций и заставляя в ответ жалобно постанывать. Резкий толчок, еще – еще…И я чувствую, как напряженный член дёргается во мне, а в ушах звенит Сашкин сдавленный стон.

Падает обратно на меня. Тяжелый…Обнимаю, утыкаясь носом в ключицу.

Рассеянно вожу ноготками по расслабляющейся мокрой спине, плавая в затухающих ощущениях. Саша целует меня в висок, убирает влажные волосы, налипшие мне на лоб, разглядывает в полумраке мой профиль. Чувствую его обжигающий, затуманенный сейчас взгляд на своей коже.

– Успела же? – хрипло спрашивает.

Киваю, беспечно улыбаясь.

Сашка тоже довольно улыбается и прикасается губами к уголку моих губ, будто пробуя улыбку на вкус. Поворачиваюсь и углубляю наш поцелуй, пытаясь передать через ленивое движение сплетающихся языков всю тихую, щемящую, благодарную нежность, которая плескается сейчас внутри.

Через несколько томительных секунд Сашка порывается отстраниться и скатиться с меня, но я не даю.

– Не выходи, – бормочу, краснея от смущения.

– Резинка слетит…прямо внутри, – отвечает шепотом, хмурясь.

– Еще чуть- чуть…

Остается. Закрываю глаза, ловя ускользающие ощущения, пока Саша целует мое запрокинутое к нему лицо.

15.3

***

В комнате темно и тихо. Неверный свет уличных фонарей, пробивающийся сквозь зазор меж шторами, полоской ложится на нашу постель, очерчивает лица черными резкими тенями, отражается серебряными бликами в глазах.

Устроившись на Сашкиной руке, бездумно пялюсь в потолок, слушая наше дыхание и ощущая его изучающий взор на своем профиле. Будто пальцем ведет глазами – кожу то и дело покалывает то тут, то там как от едва ощутимого касания. Поворачиваю голову к нему. Ловим в плен взгляды друг друга.

– О чем думаешь?

И да, я в курсе, что это дурацкий вопрос. Сашка хмыкает, почесывая бровь.

– Думаю, что мне очень кайфово сейчас. С тобой, – тепло шепчет, подвигаясь поближе к моему лицу. Так, что кончики наших носов щекотно соприкасаются. Улыбаемся, пялясь друг другу в глаза. Как дети, спрятавшиеся от родителей под одеялом. Но взгляд у Сашки все равно как-то загруженный на самом дне. Даже печальный…

– Ты во сколько завтра уезжаешь? – шепотом.

– В три часа дня, – отвечаю почти беззвучно, одними губами.

– С Ленинградского?

– Да.

– На Сапсане?

– Да.

Тихо-тихо говорим, не прерывая зрительный контакт.

– А третьего вернешься во сколько?

– Вроде бы утром, около одиннадцати, точно не помню.

– М, а я только в девять вечера прилечу, – вздыхает Сашка, чуть сдвинув брови к переносице.

– Хочешь, я тебя встречу? – шепчу, почти касаясь губами его губ.