– Ах ты, рыбина пересушенная! Ящера из-за Кромки привадила!

Вергиз нахмурился и сжал кулаки.

«Ящер? – про себя повторила Кирья, не отрывая взгляда от взбаламученной воды. – Так вот кто Мазайку унес!»

– Чьей кровью его кормишь, добродея? – Вергиз выглядел не на шутку разгневанным. – Смотри отвернется от тебя Видяна!

– Почему мне речной зверь служит, тебя не касается, – не смущаясь, отозвалась Локша. – Ступай-ка отсюда, старый, покуда цел!

Старик с недоброй ухмылкой поглядел на добродею.

– Таких чудищ, как твое, – проговорил он, – у меня полная сумка. Еще для одного уголок найдется.

– Лучше отошел бы от реки, пока ноги не откусили!

– Знаю, откуда они лезут… Знаю, кто их посылает… До нее бы добраться…

– Куда уж тебе! – В голосе Локши послышалось странное торжество. – Кому гибель удачей обратилась, а кто за нее до скончания жизни платить будет. И теперь не только он! Сиди в своем дупле, старый филин. А о внуке забудь – он теперь не твой…

Кирья слушала их перепалку с недоумением. Ей были не понятны ни намеки Локши, ни ее злобная радость. Что ей до Мазайкиного деда? Кто и за что должен платить? Старые счеты? Однако ясно одно – если кто-то о ящере что-то знает, кроме верховной жрицы, то это дед Вергиз.

– Ах вот оно что, – тихо сказал Вергиз. – До меня не добрались, решили забрать Мазайку? Ну ладно же…

Он наклонил голову и вдруг запел, по-старчески устало прикрыв глаза.

Впрочем, то была не песня. Кирье показалось, что он тянет один звук. А потом вдруг и звук этот исчез… Вергиз будто стоял, открывая рот, а воздух наполнялся пронизывающим до костей визгливым гулом. Кирья и сказать не могла, что это за звук такой!

Вода в реке снова всплеснула. Из-за спины Локши послышались испуганные возгласы молодых жриц.

– Перестань! – резко выкрикнула Локша, выдергивая из-под расшитой обережными узорами рубахи свистульку, изготовленную из белого пера, и поднесла к губам.

Кирье стало дурно, руки обвисли, боль колотилась в висках. Сам мир вокруг будто бы превратился в отраву. Но она все же разглядела, как побледнела и враз осунулась Высокая Локша. Она выпустила перо, тихо замычала, видать от боли, и закрыла ладонями уши. Лоб ее покрылся испариной, точно в лихорадке.

Но что она! Все прочие добродеи одна за другой падали на землю, бились в корчах и стонали, срываясь на крик, стискивая руками уши.

А вслед за Вергизом завыла стая. Ее вой пробирал до жути. Кирья потеряла счет времени и не могла сказать, как долго длится этот ужас. Ей казалось, что бесконечно долго…

Затем вдруг все в единый миг оборвалось – и песнь Мазайкиного деда, и волчьи завывания, и стоны потерявших сознание добродей.

– Возвращай внука, – приказал Вергиз. – А то я ведь из тебя все нутро выну! Все твои души как есть вымотаю!

– Не могу я мальчишку вернуть… – выдавила Локша, с трудом выпрямляясь. – Он уже не мой. Подаренное обратно не забирают…

– Не ври! Ящера своего пошли за ним. Он унес – он и принесет!

Локша закрыла глаза:

– Я все тебе сказала. Уходи!

– Я просто так не уйду. Ну что, еще спеть?

Кирья услышала глубокий – пожалуй, слишком глубокий и долгий – выдох Высокой Локши. Ей вдруг показалось, что берег заполняется прозрачными духами.

– Если хочешь там стоять – так и стой. – Хозяйка керемети резко выпрямилась. Глаза ее снова засверкали, будто и не было ей недавно так плохо, что не разогнуться. – Но дальше тебе не ступить!

Воинство духов становилось все больше и больше. Они уже заполняли весь берег. Кирья и подумать прежде не смела, что такое может быть…

– Ишь ты! – осклабился Вергиз. – Ну будь по-твоему!

Кирья увидела, как он принялся развязывать знакомую объемистую суму. Это была та самая сума, в которую при их первом знакомстве Мазайкин дед сажал изловленных на болоте духов, что разлетелись по лесу из Дома Зверей.

– Если мне к тебе не прийти – так и тебе отсюда не выйти!

Он развязал суму, распахнул ее и перевернул. Вода будто вскипела, так что Кирья на мгновение увидела промелькнувший длинный шипастый хвост, яростно молотящий по идущей пузырями воде.

– Ни тебе отсюда не выйти, ни к тебе больше никто прийти не сможет. Теперь сама думай – как долго Мать Видяну гневить будешь? Что будешь делать, если она оставит остров без своего покрова? А если эти тебя защищают, – он кивнул на невидимых духов, – так пусть и дальше стерегут.

Он повернулся и сделал знак стае следовать за ним.

– Когда пожелаешь внука мне вернуть – знаешь, как меня найти и позвать. Я далеко покуда не уйду. Но долго не медли. Я старый, лишнего ждать не буду.

И он зашагал в сгущающуюся темноту, вновь становясь похожим на лютого двуногого волка.